Тарабрин о чем-то переговорил по-немецки с местным работником в спецовке, потом махнул мне рукой, типа – слезай.
Когда я слез, выдал резюме своих переговоров.
- Если мы этот аппарат покупаем, то будут и дуги над кузовом, и брезент на них. И еще прицеп на таких же колёсах. Совсем забыл сказать, что коробки передач тут нет. Вместо нее реостат, связанный с педалью газа.
- Если под лесовоз они сделают нам еще одну ось с двумя такими же колёсами и железной рамкой над ней, то берём. Ось эту можно в прицеп загрузить. А лучше делать специально целиком полуприцеп-роспуск под брёвна.
Тарабрин опять что-то перетер с немцем на его языке, и сказал мне.
- Всё, что хочешь, сделает, но требует от тебя чертёж. Или хотя бы понятный его инженерам эскиз.
- Сделаем, - сказал я, а сам подумал: кого из знакомых на такое напрячь? Домой надо, в Москву, к старым записным книжкам журналиста.
Полуприцеп-роспуск сделали нам эти немецкие ««шкодливые»» чехи за две недели. Согласно чертежам, которые я притащил из своего ««осевого времени»» от одного пенсионера Леспромхоза. Конструкцию, конечно, местные технари переделали под свои громадные колёса, но дышло составное, складывающееся освоили. Как и поворотные ««коники»». И нижние части дуг под тент основного кузова также оформили ««кониками»» - сами догадались. Там только их верх съемным стал.
Пока я мотался туда-сюда по временам, Тарабрин отдыхал в Праге. Как сказал – это одно из его любимых мест.
- Представь себе, Митрий, что через три месяца вся эта приятная жизнь вокруг накроется медным тазом. Где-то - через месяц всадит в эрцгерцога серб Гаврила всю обойму из ««браунинга»» и всё… Больше тут такого уюта не будет. Так что накапливай впечатления, турист, – и подозвал официанта, чтобы тут нам повторил кружки с пивом.
Отпив от новой порции черного бархатного, он добавил.
- Десятый раз я здесь, если считать тот, когда я еще и проводником не был, а был студентом. Я бы тут поселился, если бы не знал, что ждёт этот город. Да и всё Богемское королевство.
- А как же твоя община? – напомнил я.
- Но, помечтать же, можно, - грустно улыбнулся Иван Степанович. – Тут я первый раз в жизни влюбился, - признался он.
- А сейчас почему бобылём живёшь? – задал я давно интересующий меня вопрос.
- Узнаешь со временем как это оно: видеть, как любимая женщина стареет и не стареть вместе с ней. А потом её хоронить. А потом хоронить своих детей от неё. Стариками хоронить. Да и стареющая женщина, видящая, что ты вместе с ней не стареешь, тот еще фрукт на вкус. Но у тебя это ещё всё впереди.