В итоге, чуть сам не извёлся, наивно теша себя мыслью, что нечто схожее происходило в то же время и с Серой Шапочкой.
«Ну, тогда он и конченный псих, и грёбаный задрот! Вроде бы ничего такого и не говорит, всё в пределах допустимого и даже больше похоже на шуточки от в край озабоченного переростка, но…»
Следующий позывной в виде «Печатает» затянулся уже подольше, обещая, как минимум, внушительную простыню из многострадального текста от морально изнасилованной жертвы. Я даже успел за это время сделать ещё одну ходку до бара и плеснуть в хрустальный стакан две порции сорокаградусного «успокоительного».
«А вдруг он и в самом деле стукнутый? Все эти богатенькие Кристианы Греи в реальности те ещё паскудники и уникалы. И у каждого за плечами внушительный воз с поездом дополнительных тележек из сплошных детских психотравм и прочего букета профессионального расстройства. Тут иногда побоишься к простому парню подойти, а здесь, млять… целый босс, упакованный в оригинальный Бриони и с эксклюзивной моделью от Patek Philippe (ценою в десять моих годовых жалований) на запястье. Разница не просто существенная, а вопиющая. И я не Моника Левински, и не стайка прикормленных актрисулек, которым разрешили погавкать из-за угла на заведомо слитого Харви Ванштейна. Я, скорее, Брендан Фрейзер наоборот, поскольку меня едва ли кто-нибудь будет слушать всерьёз, если я вдруг во всеуслышание заявлю о сексуальном домогательстве со стороны своего начальства. С такими, как я, не церемонятся. Начну активно брыкаться, потеряю куда больше, чем одно лишь чувство собственного достоинства. Меня, скорее, попросту размажут по стеклу, как надоедливую мошку, потому что я для подобных типов и есть ничтожная мошка. Никто и ничто.»
Уж чего я точно не ожидал, так это настолько упаднического поста от неожиданно раскисшей Серой Шапочки. От того самого бойкого бойца с подвешенным язычком, с которым я ещё несколько часов назад обменивался красноречивыми колкостями в своём кабинете и от которого теперь не осталось и камня на камне.
«А с чего ты взяла, что он тебя домогается? Он что, распускал руки, делал прямолинейные грязные намёки, угрожал, шантажировал?» – у меня и у самого по непонятным причинам заметно дрогнули пальцы, когда меня неслабо так приложило душераздирающим откровением Анны Блэр. Она действительно так плохо обо мне думала? Я представлялся ей настоящим чудовищем без чести и совести, который, не жуя, заглотит приглянувшуюся ему жертву, как тот хладнокровный питон? И, разве, я сам не думал о ней именно так до недавнего времени?