Да, в каком-то смысле, весьма откровенное. Но разве я собирался вести свою смирившуюся со своей участью добычу на похороны или на воскресную мессу в ближайшую церковь? К тому же, должного наказания за все провинности Серой Шапочки ещё никто не отменял. Можно считать, это платье являлось его неотъемлемой частью, которое Анна должна была принять со свойственным её положению повиновением. И она его приняла. И поэтому я и не смог сдержать самодовольной лыбы в момент её появления в этом самом бл**ском платьице, бесстыдно бьющего на поражение не только по моему искушённому взгляду, но и каждого, кто невольно подпадал под его сексуальные чары, ненадолго теряя и дар речи, и способность к трезвому осмыслению реальности.
А как она двигалась, как переступала по дубовому парктеу стройными ножками в золотистых туфельках и кожаной шнуровкой на голенях до самых икр. Словно пленённая кронпринцесса среди глазеющих на неё со всех сторон диких варваров, шествующая на собственную Голгофу или по тронному залу в золотых цепях к ожидающему её полной капитуляции арабскому шейху. Не удивительно, почему размеренный цокот её каблучков так сладко вторил приятной пульсации в моём паху. Точнее даже, ощутимо отзывался дразнящей вибрацией в эрогенных нервах, усиливая томное возбуждение едва не физическими касаниями.
А уж как радовался глаз визуальному ряду. Я даже сам не понял, когда и как подскочил со своего места – с кожаного полукруглого диванчика угловой «кабинки», на котором сидел до этого подобно выше описанному шейху. Разве что без чалмы и раскуренного кальяна. Не сумел удержаться от соблазна встретить эту шикарную нимфу едва не с распростертыми объятиями, не сводя с её явно смутившегося личика все подмечающего взгляда. Точнее даже не в меру жадного и ненасытного, ловящего с рвением чуткой гончей любое эмоциональное изменение или хотя бы слабый намёк на оный.
Она замедлила свой изящный шаг где-то в трёх ярдах от заказанного мною столика, так и не сумев выдержать моего слишком пристального взора. Опустила глазки долу, будто скромная гимназистка, что совершенно не вписывалось в её вызывающую внешность, от вида которого даже у мёртвого встанет. После чего я не просто шагнул в сторону, выходя из-за стола, подобно воспитанному до мозга костей джентльмену, но и вовсе обошёл разделявшее нас препятствие, чтобы подойти к Серой Шапочке буквально впритык.
И то, что она остановилась в полушаге от ближайшего к ней стула и где-то в двух ярдах от меня – ей совершенно не помогло. Я преодолел столь незначительное расстояние всего за секунду, неспешно приподнимая руки и идеально выверенным движением обхватывая тёплое личико Анны Блэр одной ладонью, а другой – перекрывая ей любую возможную попытку к побегу пока ещё мягким захватом на талии. Причём вздрогнула она явственно и весьма осязаемо всем телом, когда я «с разгону» прижался животом к мягким складкам её платья, вбирая рецепторами кожи эти умопомрачительные ощущения в тот самый момент, когда мои губы накрыли её удивлённо округлившийся ротик. И не просто накрыли, а демонстрационно нанесли своё господское клеймо без какого-либо стеснения перед окружающими зрителями.