Хотя, конечно же, ни о какой потери времени речи сейчас не шло. Я даже был в какой-то степени рад недолгой передышке и охлаждающей бурно кипящие мозги паузе, которые понизили градус моего взвинченного состояния до более-менее приемлемого и вполне себе контролируемого. Причём, я сам начал помогать Анне возвращаться к её прежнему, не такому… неподобающему для публичных прогулок виду. Сам поправил на ней юбку и даже спрятал обратно под лиф платья оголённую мною до этого грудь. И, надо отметить, понравилось мне данное действие не меньше, чем то, что я делал до этого. Ведь Серая Шапочка никак не могла взять в толк, что же происходит на самом деле, и насколько я не шучу в своих словах и действиях. Пришла в себя окончательно уже после того, как я подтянул на её плечи верх плаща и попытался свести края полочек на её несогласной с моими намерениями груди.
– Ну, давай, золотце. Нас ждёт впереди ещё целая ночь и небольшой путь до её торжественного открытия.
А вот с последним я немного прокололся. Поскольку восхождение на энный этаж, где находилась моя холостяцкая берлога в высотном кондоминиуме элитного района столицы, выявилось по ощущениям не таким уж и недолгим. Никогда ещё путь от машины до парадных стеклянных дверей серо-синего вестибюля почти родного дома не казался мне столь несоизмеримо длинным и непреодолимым. Отчасти из-за острого желания перемахнуть данное расстояние в три прыжка. Отчасти из-за драгоцейнешего груза, повисшего на моей правой руке, и который я собирался доставить в целости и сохранности ко входу своих кровно заработанных апартаментов.
И, надо отметить, Серая Шапочка уже была готова на все двести. После столь тщательной обработки, ни о чём другом мыслить и желать не сможет вообще никто. А именно так она сейчас и выглядела. Цепляясь за мою руку и рассеянно, мало соображающим взглядом оглядываясь по сторонам, но едва ли до конца ориентируясь в пространстве. В эти минуты она опиралась далеко не на правильные мысли, а чисто на инстинкты с врождёнными и условными рефлексами. Боюсь, в её голове сейчас с очень большим трудом было можно найти хоть одну здравую идею. И плевать ей уже на все свои недавние принципы. Она хотела меня и жаждала только меня. И ничего более!
Поэтому в лифте, когда не успели даже сомкнуться створки автоматических дверей, она и не сумела отреагировать на мой очередной напор как-то иначе, чем реагировала уже до этого. Лишь немощно (и с явным ожиданием/готовностью) сладко ахнула, когда я припёр её спиной к зеркальной стенке, обхватив за горло горячей ладонью, и без излишних прелюдий снова вжался губами в её на всё готовый ротик. Похоже, меня и самого продолжало вести неслабо, как и нести на бешеной скорости в этом сумасшедшем вихре одержимого угара. И я определённо не хотел, чтобы он заканчивался. Вообще никогда!