– Может потому, что ты возглавляешь финансовый отдел?
Тем не менее, Грейсону хватило ума встать с директорского кресла при моём приближении и даже немного выйти из-за стола ко мне навстречу. Хотя на первый взгляд и не скажешь, чтобы он был сбит с толку моим явлением и хоть как-то переживал по этому поводу. И всё же, я не мог не заметить, как покраснели его уши, а сам он схватился за своего любимого паркера пухленькими пальцами, тем самым выдавая хорошо скрытое волнение, так сказать с потрохами.
– Как и являюсь одним из владельцев контрольного пакета акций издательства, а так же вхожу в члены совета директоров компании. Если тебе, конечно, это хоть что-то говорит. Более того!
Я показательно вытащил зажатую до этого подмышкой папку с подписанной Карлом доверенностью и бросил её небрежно на край стола прямо перед Спенсером.
– С сегодняшнего дня по прямому распоряжению Карла Мареша именно я буду теперь его главным заместителем и твоим прямым начальником, Спенс. Нравится тебе это или нет, но отчитываться тебе придётся за все свои действия и любые поползновения в издательстве передо мной. Так что, будь добр, объясни мне как можно более внятно и, желательно, во всех подробностях, что ты здесь делал без моего ведома и на каком основании устроил весь этот слёт скаутов, не поставив о нём в известность ни меня, ни моего брата? И, надеюсь, тебе хватило сегодня ума не лезть в рабочий кабинет Карла, как в собственный, и ничего там не трогать?
Естественно, первое, что сделал Грабовский – это схватился за принесённую мною папку и с чувством невозмутимого превосходства полез читать лежавший там документ.
– Ладно, так уж и быть. – я всё же решил сменить гнев на милость, когда снова потянулся взглядом к притихшей и оцепеневшей на своём месте Серой Шапочке, перед этим подмигнув сидевшей рядом с ней миссис Глории Фейбер, той самой правой руке и главной помощнице Карла, которую Грейсон пытался до сего момента подмять под себя. Впрочем, как и всех остальных здесь присутствующих.
– Я не буду прямо сейчас докапываться до твоих инициативных выбрыков, ещё и перед столькими свидетелями, сделаешь это чуть попозже, когда переведёшь дух и соберёшься с мыслями.
Конечно, мне хотелось сказать куда больше в свинячьи глазки Грабовского, в том числе и то, что я о нём на самом деле думаю, но… Как это для меня не прискорбно, тут я не мог позволить себе лишнего. Всё же это была территория моего брата, и я не мог на глазах у его же подчинённых выйти за рамки приличия, пусть даже они мне и не казались совсем уж неприличными.