Я дрожу осиновым листочком и теряю рассудок, потому что смею ответить ему тем же вопросом:
— А тебе? Тоже наверно хорошо?
Его глаза зло сверкают на дерзость, а рука хватает подбородок и сжимает, пока с моего лица сойдет резкость и глупая смелость.
— Мне будет хорошо прямо сейчас.
С этими словами его колено раздвигает мне ноги, и он залазит под трусы, сразу врываясь в меня большим пальцем.
Я всхлипнула и скривилась в презрении и отвращении. Зачем он это делает? Больно… И не от того, что его движения груби и резки… Его отношение ко мне — я дрянь и шлюха, которая не достойна чувств и нежности, но при этом полностью его и во вседозволенности.
— Под ним ты наверно текла, как сучка… — хочет задеть он меня, намекая, как сухо у меня сейчас в трусах, и советуя расслабиться для своего же блага. — Будет больно. Жестко и долго.
Губы обхватили сосок и начали терзать его колючей лаской и не могли не сдать его, закусывая и вызывая во мне хоть какие-то эмоции.
— На колени. — кивнул он на кровать и принялся расстегивать ремень.
Я шумно набрала воздух в легкие и шагнула к кровати. Богдан слегка подтолкнул в спину, чтобы я согнулась, а потом смащно зарядил по заднице, отчего так загорела и раскраснелась.
Я закусила губу и мысленно умоляла себя расслабится. Иначе он просто порвет меня и причинит боль. Хотя наверно на это он и рассчитывает.
— Надеюсь, ты не затрахана до глубокой ямы. — пристраивается он сзади и снимает трусы. — Сейчас и проверим…
Он проводит головкой члена по влажным складкам и упирается в промежность своим внушительным причиндалом. Я зажмуриваюсь и вцепляюсь ногтями в матрац.
Крепко удерживая бедра. Он резко и во всю длину ворвался в меня уверенным толчком, растягивая внутри по максимуму. С губ сорвался стон, и я сильно закусываю дрожащие губы. Каждый толчок как последний — неистовый и грубый, подчиняющий и беспощадный.
Богдан сдержал слово — трахал жестко и долго, менял позы, то и дело сильно оттягивая волосы, впиваясь пальцами в кожу, где завтра будут синяки- напоминалки об этой ночи.
Когда он кончил, и отпустил меня, колени безвольно и бессильно упали на кровать. Внутри была пустота и боль, от которой хотелось реветь.
Богдан ушел, ни сказав ни слова. Я сжалась калачиком, обняла подушку и застонала. Когда закрыла глаза, по щекам скатились два слезных ручейка…