Оборотень снова везет меня в неизвестном направлении. Как пленницу, так и не развязав руки. В какой-то момент Залди ныряет в проход между скал, скрытый от чужих глаз обильной растительностью, и мы оказываемся в темном туннеле. На улице вечереет, но после дневного света здесь так темно, что вообще ничего не различить. Тео включает фонарь. Прыгающий луч выхватывает узкую полоску, подсвечивая дорогу, заставленную брошенными автомобилями.
Сколько их здесь? Десятки, сотни?
По позвоночнику бегут мурашки. Как кадры из картины про апокалипсис. Интересно, как они здесь оказались и давно ли стоят?
Тео молчит и лишь подгоняет коня. Мы движемся ровно посередине дороги, где когда-то могла проходить разделительная полоса или что-то вроде того.
Выныривая из туннеля, мы вновь оказываемся в горах, только где-то на другой стороне. Тут больше зелени, и вид открывается очень красивый. Рука Тео, все это время придерживающая меня за талию, заметно расслабляется.
Хороший знак. Хочется надеяться, что в ближайшие сутки здесь нас хотя бы никто не попытается сожрать.
Лес на этой стороне тоже отличается. С сумерками на деревьях загораются магические огоньки. Конечно, никакой магии в светлячках нет, но, когда они одновременно вспыхивают подобно гирляндам, развешенным на рождественской елке, выглядит все это более чем завораживающе.
– Как красиво… – невольно срывается с губ.
Бруку тоже нравится, он радостно виляет хвостом, а еще не отказывает себе в удовольствии нарезать круги по поляне, поднимая в воздух целое облако светящихся насекомых.
У самого высокого раскидистого дерева мы останавливаемся. Тео спрыгивает с коня, а затем, обхватив широкими ладонями за талию, опускает на землю и меня. Мы замираем друг напротив друга. Ноги утопают в мягком покрывале из мха, на котором местами проступают необычной красоты флуоресцирующие цветы, под стать светлячкам. Странное ощущение, после жуткой пещеры оказаться в таком волшебном месте. Но еще более странно ощущать близость этого мужчины, вдыхать его запах, на который предательски реагирует тело, и одновременно ненавидеть за то, что помешал, сделал своей пленницей.
Темные глаза прожигают меня насквозь, и я отворачиваюсь, сцепив зубы. Внутри все кипит от злости. Неужели он думает, что единственная ночь могла что-то изменить между нами? А вот и нет! Это было случайностью и огромной ошибкой. Я – все та же Дана с Земли, воспитанная высокоразвитыми нордианцами, а он – дикарь с Зирты, на которой по данным Межгалактической ассоциации разумной жизни даже не существует.