– Ты оскорбил мою дочь! Предположить, что она могла уже…
– Ради справедливости, твоей была фраза про двоих мужчин.
Моррена высвободилась из легких прикосновений, вскакивая на ноги и поворачиваясь к мужу лицом.
– Дерентар!
Феникс развязал шейный платок, да принялся за пуговицы камзола.
– И я, кстати, хотел спросить, что же именно пришло в твою хорошенькую головку, когда ты говорила про данный мезальянс? Девушка и двое взрослых, жаждущих внимания представителей сильного пола.
Моррена прикусила губу.
– Я…
Мужчина поднял ее подбородок, заставив посмотреть в глаза.
– Расскажи мне.
– Я ничего такого!..
– Ну, разумеется, – огненный маг склонил голову, едва касаясь губ, словно хотел подразнить. – А если я соглашусь на подобное? Тебе бы хотелось?
– Ч-что?!.. – Моррена с изумлением уставилась на мужа. Ей не послышалось?
– В конце концов, в скором времени мы зачнем ребенка, и у нас не будет времени для экспериментов… Так что, если ты желаешь познать…
– Нет-нет! Гисхильдис, Дерентар, я ни о чем подобном и помыслить не могла!
– Однако предположила, что твоя дочь, плоть от твоей плоти, могла пойти на подобное… такая мысль проскользнула в момент ее признания?
– Чего ты добиваешься?
Дерентар поднял руки и опустил их на женские плечи, завладевая шелковой тканью пеньюара, которую потянул вниз.
– Чтобы ты меня простила. Я хотел показать тебе, что не только я был сегодняшней ночью злым, и, возможно, чересчур строгим по отношению к твоей малышке, но и ты позволила себе неудобные мысли.
– Но то – лишь мысли!
Пеньюар упал на пол, оставив женщину обнаженной, однако Дерентар не спешил отстраняться, чтобы окинуть соблазнительное тело, что сейчас освещали несколько подвешенных в воздухе магических светильников, внимательным взглядом.
– Я люблю Эйю, Моррена. И хочу, чтобы ее будущее было обеспечено. В конце концов, ей уже двадцать, а она даже не была замечена во встречах с молодыми людьми! Ты в ее возрасте уже растила трехлетнюю дочь. – Он скользнул пальцем по бархатной коже, выводя невидимые узоры. – За семь лет, прошедших с ее совершеннолетия, не было ни единого намека на благосклонность Эйи к кому бы то ни было. Пускай сейчас ты считаешь мои действия жестокими, но не беги от правды. Эйе пора найти мужа. Ей пора самой становиться матерью, – он замолчал, начав лениво очерчивать пальцами пышную грудь. – К тому же, из всех приглашенных она выделила троих. А это, согласись, уже что-то. Если за неделю Эйя не определится, я сам решу, с кем из этой тройки ей будет суждено коротать век.