– Я тогда, помнится, был приглашен в дом местного аристократа, Гелеана, отпраздновать восхождение на трон лорда Восточных Земель, – Келегон мечтательно улыбнулся. – Совсем юный мальчишка, мне тогда едва исполнилось тридцать пять, я был счастлив от одного осознания, что мне позволили ступить на берег Сулеима, и, разумеется, чувствовал непередаваемый восторг от предстоящего приема. Еще по пути на остров команда, что сопровождала меня и еще пару-тройку ребят, расписывала красоты внутреннего убранства дворцов, живописность цветочных садов и прозрачность вод в бассейнах, которые создавали для удобства хозяев.
– Хозяев?..
– Да, Эйя, хозяев. Видишь ли, на Сулеиме мужчины предпочитают окружать себя достатком, удобствами и удовольствием. В этот список не могут не входить красивые девушки… и они предпочитают называть господ «хозяином».
Шатенка в ужасе округлила глаза.
– Рабство?
– В своем подавляющем большинстве. Но не стоит так пугаться, Гелеан, тот самый аристократ, про которого я хочу рассказать, пусть и занимается выкупом привезенных дам, дарует им свободу, идя против навязанных стандартов.
– А визуально можно отличить свободного человека от… раба?
Келегон кивнул.
– Всем, кто, сходя с корабля, прощался с прежней жизнью, на левое запястье надевали браслет, снять который может лишь наделенный властью. Ненавистное украшение, столь схожее с символом создания семьи у нас, пусть и на другой руке.
– Значит, Гелеан снимал браслеты с выкупленных девушек?
– И да, и нет. Он даровал им свободу, да, но браслеты не снимал. Окажись кто из девушек на улице без указания на их зависимость от того или иного лорда, они могли быть пойманы желающими пополнить свою… коллекцию прекрасного, не платя за эту возможность ни медяка.
– Тогда как?..
– А вот тут и начинается самое интересное.
Келегон загадочно улыбнулся.
– Однако позволь сначала рассказать тебе про один случай. Как раз накануне приглашения в дом геуна Гелеана, – блондин вновь посмотрел вдаль, представляя ей для обзора точеный профиль с прямым носом и острым подбородком, а Эйя поймала себя на мысли, что хочет узнать, какова на ощупь его кожа, такая же бледная, как и ее собственная.
Совсем нескромные мысли у девушки, облаченной в одежду, снятую с чужого плеча. Его плеча.
Да и впитывающую его запах, его магию, чувствующую его влияние на окружающее их пространство всем своим существом.
Это было слишком… интимно. Притягательно невесомо. И, Гисхильдис, очень-очень приятно!
Она чувствовала себя защищенной. Забота мужчины, что шел с ней рядом, подстраиваясь под неторопливый шаг, такая неожиданная и дурманящая, окутывала ее словно в кокон, окружая теплом и заставляя тревожные мысли отойти на задний план.