Немой следопыт с невозмутимым лицом изучал распластанный на каменной дороге труп, что лежал на животе с неестественно выгнутой и перегрызенной острыми зубами шеей. От вида изорванных в кровавые лохмотья ног Игера затошнило. Чудовища вырывали куски мяса вместе с клочьями шерстяных штанов. Вместо правой кисти остался огрызок, кровь из которого не так давно перестала сочиться, а левую руку жертвы мощные челюсти зверей превратили в бурую кашу из изжёванной плоти и раздробленных костей. Мстидар ловко проверил карманы на подбитой серым мехом синей безрукавке, что недолго защищала хозяина от острых зубов и длинных когтей и вскоре насквозь пропиталась тёмно-красной кровью. «Жертва пыталась уползти, но чудовище сломало добыче шею», – с помощью простых жестов поделился своими размышлениями Мстидар, указав на розовые борозды, оставленные когтями на затылке покойника.
– Где Яросгер? – резко опомнившись, спросил Игер, но Мстидар пропустил его слова мимо ушей.
Игер крепко взялся за изорванные ноги мертвеца и потащил бездыханное тело к краю дороги, однако тёмные волосы покойника слиплись от крови и успели присохнуть к торчащему камню. И когда Чёрное древо с силой рванул труп на себя, болтающаяся на сломанной шее голова дёрнулась, а на камне остался клок окровавленных волос. Оставив за собой красно-коричневую полосу, Игер оттащил тело на несколько метров от булыжного тракта и оставил под скрюченным деревцем, а затем огляделся. Изгиб дороги пролегал между выступившим на юг клином глухолесья Ирсуак с одной стороны и высоким холмом с другой. Именно здесь строй высоких кустарников и молодых деревьев опасно приближался к булыжному тракту, угрожая пересечь каменную дорогу и разрубить торговую нить между Семью топорами и городом Сердце.
– Стая скоро вернётся, – предостерегающе произнёс Зиндар. Он стоял на краю каменного тракта и, щурясь, всматривался в придорожные кустарники, тщетно пытаясь разглядеть Игера вечно слезящимися глазами, – в наших краях принято запрягать в повозку домашних рогорезов. Думаю, животным чудом удалось сбежать, и хищники бросились в погоню.
– Землегрызы, – с досадой протянул Чёрное древо и повернулся к дороге, когда из глухолесья Ирсуак донёсся звонкий хруст высохшей ветви. Игер мгновенно выхватил из ножен родовой кинжал и припал к земле, краем глаза заметив, как подошедший к старому охотнику Кодорк вскинул заряженный арбалет. Сердце гулко забилось в груди Чёрного древа, а глаза заслезились от напряжения. Сквозь кусты он всматривался в чащу глухолесья, откуда стремительно приближалась угроза, а сухие ветки всё громче трещали под её весом. Игер быстро оглянулся на Кодорка. Ледяные перста неожиданно опустил арбалет и негромко присвистнул, и тогда Чёрное древо поднялся в полный рост, облегчённо выдохнул и спрятал кинжал. Из чащи глухолесья Ирсуак показался Яросгер. Бесстрашный молодой человек, что был всего на четыре года старше Игера, привёл с собой рогореза. Ласково обхватив рукой мощную, толстую шею, он шептал успокаивающие слова на ухо животного, на длинных острых рогах которого засохла тёмная кровь.