Чёрное древо подошёл к валуну и с трепетом опустил ладонь на шероховатую поверхность. От камня исходило тепло. Игер устало вздохнул и присел на плоский валун, устремив лицо на юго-запад, где светилось красно-розовое небо. Полукругом огибая горизонт, яркое пламя заката медленно таяло, по краям растворяясь во тьме. Он втянул носом тёплый весенний воздух, пропитанный ароматом молодой травы вперемешку с призрачным запахом дыма, и время из резвой выпущенной сатанитовым луком стрелы превратилось в спокойную реку, которая по скорости течения походила на Горегонку с её мутными водами.
Игер долго и пристально смотрел на пылающий на юго-западе закат. Тусклый оранжевый свет падал на отречённое лицо, в уставших глазах мерцали искры, беззвучно шелестели пересохшие губы. Слабый ветер трепал длинные пыльные волосы Чёрного древа, вокруг которого сгущалась тьма. Незаметно трава приобрела тёмно-зелёные и бурые оттенки и превратилась в множество россыпей острых зубов, выступающих из голодной земли.
– Что там? За горизонтом? – сорвалось с губ Чёрного древа. Игер небрежно поглаживал остывший камень, чувствуя, как грубая мозолистая ладонь цепляется за шероховатую поверхность.
– За горизонтом с запада на восток простирается степь, которую с юга сдерживает длинная горная цепь, – раздался позади скрипучий старческий голос, – а дальше находятся Обречённые земли.
– Обречённые? – Игер оглянулся на Зиндара. Опираясь на посох и кряхтя на каждом шаге, Зоркий глаз медленно приблизился к Чёрному древу.
– Обречённые, – выдохнул старик и кашлянул в кулак, – ужасный край, в котором обитают ужасные создания: племена каннибалов, одичавшие народы, колдуны и наёмные отряды. Чудовища и люди…
– Не сильно отличаются, – отрезал Игер, поскрежетав ногтями по холодному камню. Зоркий глаз едва заметно кивнул, заметив, как сверкнула на щеке Чёрного древа одинокая слеза.
– Зачем ты ушёл так далеко от лагеря? – спокойным голосом спросил Зиндар, но Игер только пожал плечами и вздохнул, – ты устал, желаешь одиночества, и я понимаю тебя.
– Я многого боюсь, – прошептал Чёрное древо, слегка коснувшись кончиками пальцев рукояти родового кинжала, который старейшина Иварт подарил своему внуку незадолго до собственной смерти.
– Боишься, – проскрежетал старых охотник, – но боишься ты не только за свою жизнь, ты много переживаешь и за чужие судьбы. Люди в лагере доверились именно тебе, и ты отважился взять на себя ответственность.
– Идти к городу Сердце с большой группой не так страшно, как путешествовать вдвоём, – Игер пожал плечами.