Торк протянул ему свою жилистую руку, но, когда он встал на раненую ногу, тело прожгло судорогой. Игер сумел найти силы допрыгать до дерева, где висела голова бедного путешественника. Страх на время вытеснил всю брезгливость, позволив ему привалиться спиною к злосчастному дереву и равнодушно закрыть глаза. Он слышал, как выругался проводник, зажигая свой свёрток, как тихо переворачивается в воде бездыханное тело существа, как трещат коросты на лишённом кожи черепе, когда из него вынимают метательные гвозди. Боль снова скользнула по ноге, тело зазнобило, сердце бешено застучало в груди, глаза широко распахнулись. Всё было спокойно. Торк стоял около трупа чудовища, вытирая с метательного гвоздя тёмную кровь о собственный плащ.
– Ведьма, – громко объявил проводник, – в этих краях их нынче много развелось, видимо, тут неплохо кормят. Например, такие как твой милый безголовый дружок. Я вижу, вы там уже подружились. С этими тварями аккуратнее быть надо. Видишь какой череп толстый? Он у них всю жизнь растёт, им же они и убивают. Забираются повыше, жертву высмотрят и вниз головой ныряют. Мало кто выживает от такого удара.
– Выходит, ты меня спас, – слабо улыбнулся Игер, Торк подошёл близко к нему.
– Потом отблагодаришь, – он выплюнул коричневую жидкость себе под ноги, – Как нога? Покажи рану.
Подошва сапога была разрезана на две части, отчего носок повис на двух полосках толстой кожи и грозил вовсе оторваться. Из прорези в обоих местах просачивалась кровь. Когда Игер снял сапог, то слегка побледнел. Одна глубокая бардовая полоса тянулась чуть ниже пальцев, другая шла через всю лодыжку. Белая пелена застелила глаза, когда Торк без предупреждения плеснул на рану той самой жгучей жидкости, а потом также резко начал перетягивать порезы не совсем чистой повязкой. На всё ушло немного времени, но от такой боли оно растянулось в разы.
– Жить будешь, – проводник, закончив с помощью, вынул свой насквозь промокший мешок из лужи, в которую недавно пнул подопечного и взгромоздил уцелевшую лямку себе на плечо, а мешок покойника повесил на другое, пока Игер, стиснув зубы, натягивал сапог на раненую ногу.
На Древней станции Игер часто поднимался на поверхность, но никогда не оставался там допоздна, потому при каждом удобном случае с замиранием сердца наблюдал за закатом, когда каменное небо на горизонте просвечивало бледными оранжево-розовыми красками. Теперь же он даже не взглянул вслед уходящему светилу. Нога пульсировала на каждом шагу, в горле пересохло при том, что вся одежда насквозь промокла, и тело сильно чесалось под ней. Жар и озноб волнами накатывали на него. Он перестал замечать абсолютно всё. Может быть он пропустил бы и Ведьмину клетку, если бы Торк не оповестил его об этом: