Игер дёрнулся, ударившись головой о стену. Он широко раскрыл рот, вдыхая насыщенный зловониями воздух, и ветер ладонью холодный пот со лба.
– Я больше не могу, – прошептал сидящий около Игера юноша с бледным лицом и со стоном поднялся на ноги, – прошу, я больше так не могу.
– Что ты делаешь? – глухим сонным голосом спросил Чёрное древо, но не получил ответа.
– Выпустите меня, прошу, – юноша вцепился пальцами в решетку, ударил по ней головой и принялся расшатывать дверь. Железные прутья игриво зазвенели, и тогда он пронзительно завизжал, – прошу, выпустите. Я больше не могу.
Игер подскочил к юноше и попытался оторвать бледные руки от железных прутьев, но скрюченные пальцы мёртвой хваткой впились в ржавую решётку. Дверь трещала, звонко стучал огромный навесной замок, тоскливо скрипели петли. «Тебя могут убить», – отчаянно выпалил Чёрное древо. Крик юноши сорвался в бессвязный надрывный рёв. Он яростно бился головой о дверные прутья. Игер неистово тряс безумца за плечи, но борьба продлилась недолго. Из темноты вылетела стрела и впилась юноше в грудь. Он потерял равновесие и грохнулся на спину. Чёрное древо прыгнул к стене, скрывшись в полутьме. Игер до последнего следил за агонией умирающего, на губах которого пузырилась кровь. Затем он вернулся на место и присел около мирно посапывающего Демиорка.
Спустя несколько минут к убитому юноше подошёл высокий лысый бедняк в грязных лохмотьях, навис над мертвецом, приспустил штаны и, истерически посмеиваясь, осквернил тело покойника, а затем за руки утащил его в дальний конец коридора к отхожему месту.
Чёрное древо сморщился, ощутив горький ком в горле. Несколько долгих часов он усердно пытался подавить кипящую внутри злобу, и часто из его груди вырывалось тихое утробное рычание.
Утро в подземном погребе ничем не отличалось от вечера. Вооружённые арбалетами стражи в деревянных масках через решётку раздавали пленникам завтрак. Когда наступила очередь Игера, один надзиратель протянул ему металлический ковш, наполненный водой с горьковатым привкусом, а второй вручил кусок сушёного мяса. Чёрное древо жадно опустошил сосуд, отдал надзирателю ковш и вернулся к Демиорку. Всё время стражи сохраняли безмолвие, игнорируя вопросы пленников, а наиболее упрямых успокаивал ствол арбалета, направленный в грудь.
– Утренняя кормёжка, – гнусаво прокомментировал Демиорк, сладко впившись кривыми зубами в кусок солёного мяса, – почему ты не ешь, Иварт?
– С людьми нельзя так поступать, – Чёрное древо покрутил в руках ломоть сушёного мяса и протянул его Демиорку, – угощайся. Я не голоден.