– Благодарю, Иварт, – Демиорк принял угощение и спрятал за пазуху, – скажу тебе правду: отсюда никто не выберется живым. Так что ешь, пока тебя кормят, пей, пока тебя поят, и радуйся жизни.
Однако, спустя несколько часов после утренней кормёжки стражи Приюта морозов вновь спустились в Отстойник. Один из надзирателей приподнял маску, под которой рот и нос закрывала толстая чёрная повязка, и зычно прокричал:
– Иварт из Четных петель, немедленно подойди к двери! Вождь Роксимер желает видеть тебя! Иварт из Честных петель, немедленно покажись!
– Ты не прав, Демиорк, – Игер радостно вскочил на ноги и отряхнул штаны, – я выберусь отсюда. Быть может я умру на лютом морозе, но точно никогда не вернусь в Отстойник. Прощай.
Взгляд голубых проницательных глаз Демиорка пристально преследовал Игера до самой двери из железных прутьев, у которой собрался десяток людей, пытавшихся выдать себя за Иварта из Честных петель, однако, на зло самозванцам один из стражей узнал бывшего помощника лекаря.
Безмолвные стражи Приюта морозов надели Игеру мешок на голову. Как только конвой вышел из Отстойника, Чёрное древо ощутил давно знакомый жалобный хруст под сапогами. Страж сильно толкнул Игера в спину. Весь длинный путь от Отстойника до центра города Чёрное древо проделал вслепую, постоянно спотыкаясь. Две рубашки не спасали от дикого холода. Мороз больно покусывал мочки ушей и кончики пальцев. Заломленные за спину руки окоченели. Слабые солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотный мешок, зато хруст снежинок под сапогами потерялся в хаотичном потоке звуков западного города. Широкие шумные улицы высоких каменных домов сменялись тихими узкими переулками. Несколько раз конвой сталкивался с небольшими стадами сташкурых быков, которых погонщики вели с пастбищ на убой. «Открыть ворота», – глухо скомандовал надзиратель. Послышалось громыхание металлических створ, и спустя несколько минут Игер оказался на пороге дома, принадлежащего семейству Ледяных перстов.
Великолепные стеклянные окна моментально захватили внимание Чёрного древа, когда стражи стащили мешок с его головы. От увиденного у Игера перехватило дыхание. Тусклый солнечный свет проходил сквозь невообразимо дорогие стеклянные окна и падал на огромный резной стол, заваленный картами и листами, исписанными корявым подчерком. Также на столе находилось несколько посеребрённых подсвечников, высокий кубок для питья, редкие грифельные карандаши, изготовляемые вручную мастерами Города сердца, и железная чернильница с тонкой кисточкой для письма. Толстые бычьи шкуры висели на каменных стенах, которые украшали большие рогатые черепа, пожелтевшие от беспощадного времени.