Деятельность светской и духовной власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в. Монография (Фидченко) - страница 98

Таблица 14

Соотношение положения в священнической иерархии с военными чинами для военного духовенства России конца XIX в.

[49, с. 78].

Таким образом, царское правительство позаботилось о том, чтобы соотнести иерархическое положение духовенства с градацией военных чинов в царской армии.

Военное духовенство после ухода в отставку при царском режиме постепенно начало пользоваться преимуществами пенсионного обеспечения. После смены политического режима в 1917 г. отставные священники пенсий были лишены. Последний протопресвитер армии и флота Г. И. Шавельский обращался к Временному правительству с просьбой возвращения пенсий военным священнослужителям в отставке, однако ответа на эту просьбу не последовало. Это и не удивительно, если учесть то духовное состояние, в котором находилась так называемая интеллигентная прослойка российского общества в предреволюционное время, проводившая богоборческую пропаганду среди представителей других слоев населения страны и заразившая многих плевелами неверия. Неоспоримым является тот факт, что глава Временного правительства А. Ф. Керенский, будучи внуком диакона, приобрел атеистические убеждения и такое же мировоззрение. Иначе, после занятия им поста военного министра, 5 мая 1917 г. он не задал бы протопресвитеру Г. И. Шавельскому вопрос: «Что делают священники на войне?» – и, получив ответ: «Совершают богослужение, напутствуют умирающих, хоронят умерших, проповедуют», не спросил бы уже практически с ленинским беспокойством: «Проповедуют. О чем проповедуют?» Категоричная предреволюционная молодежь шла еще дальше. «Что вы делали на войне: учили убивать людей?» – дерзнул с усмешкой вопрошать Г. И. Шавельского 19-летний мальчишка-комиссар, к стыду его, сын священника, когда 9 марта 1917 г. этот герой Русско-японской кампании сидел под арестом в Таврическом дворце [35, л. 1].

Согласно канонам христианской церкви священнослужителям и монашествующим запрещено участвовать в военных сражениях с оружием в руках. Более того, священнику, совершившему убийство, запрещается в дальнейшем священнослужение независимо от обстоятельств, при которых это убийство было совершено (на войне или не на войне, в данном случае не имеет значения). Тем не менее иногда на Руси по разным причинам священнослужители непосредственно участвовали в битвах. Стоит только вспомнить участие в Куликовской битве схимонахов Александра Пересвета и Романа (Родиона) Осляби, благословленных на это игуменом земли Русской преподобным Сергием Радонежским. Оба воина погибли, однако впоследствии были канонизированы Русской православной церковью. Были и другие случаи прямого участия духовенства в битвах, которые описаны у В. Н. Татищева, Н.М. Карамзина, в летописных источниках, житийной литературе, периодических дореволюционных изданиях. Известно, что Петр Великий одобрил один из таких поступков, когда тысячное войско во главе с Олонецким священником Иваном Окуловым во время русско-шведского противостояния в 1702 г. побило до 400 шведов, разгромило 4 неприятельские заставы, прихватив трофеи и предав огню то, что невозможно было унести. Потери нашего войска при этом ограничились двумя ранеными. Описание данного предприятия было размещено в начальном номере первой российской газеты «Ведомости», а также отражено в «Деяниях Петра Великого».