– Не первый раз, – облегченно рассмеялся Горемыкин. – Судьбина у нас с тобой такая: стучать друг на друга.
Михаил налил еще один бокал и принес Эдуарду.
– У каждого должна быть своя родина. Где родился там и кормись, – сказал он, протягивая виски. – И хорошо жить мы можем только за счет своей страны – ее людей и ресурсов. А чтобы нам подольше продержаться, так и будем дальше играть в либерала и патриота. Пусть люди выбирают кого хотят.
– А что скажут здесь, на Западе? – взяв бокал, спросил Горемыкин. – А Кауперман? Мы же, вроде, на него еще работаем. А вирус этот?
– А для Запада лучше нас и нет никого. Деньги свои мы у них храним. Как когда‑то дань при татаро‑монголах. Получается, что финансы наши на них работают. У себя ничего толкового не делаем, чтобы им конкуренцию не составить. Да уже и не сможем, потому что разучились, а кто еще что‑то делать умеет, тот мечтает сюда уехать. Лучше нас им никого не найти. Преданные и верные, – Михаил вернулся к бару и налил еще виски. – Кауперман говоришь? Видишь, как у них тут все неоднозначно. Не только мы жрем друг друга как крысы в банке… У них все так же… А вирус? Есть ли он вообще? Или кто‑то решил хорошо заработать на панике или еще как, – Чернуха выпил, не предлагая товарищу. – Пойдем теперь город посмотрим. Убедимся, как они здесь загнивают.
«Такие мы с тобой преданные и верные, что готовы друг друга в сливной канаве утопить за тридцать монеточек, – усмехнулся про себя Горемыкин. – Но, похоже, что нам до самой смерти придется друзьями прикидываться… Пока друг друга не сожрем», – подумал он, зная, что его приятель думает точно так же.
Глава 21
Доктор Кауперман был в восторге. Все центральные информационные каналы превратили небольшой фильм о Генри в лавину, которая за несколько минут сокрушила все его предыдущие заслуги.
«Вот так: жил себе человек, создавал новый мир, что‑то планировал, на что‑то надеялся… Вкладывал миллиарды в благотворительность, дружил с президентами и раз… он изгой общества. А было на самом деле что‑то или не было… Кто же сейчас его будет слушать – прошло много лет… Оправдывайся, объясняй, но для всех ты навсегда прокаженный. А всего лишь переоценил свои возможности», – насмешливо думал Кауперман, переключая телевизионные каналы.
Стоимость акций всех компаний Генри Мидаса упала почти до нуля.
«Вот сколько ты стоишь, Генри! – злорадствовал желчный старик. – Все что у тебя было – это только имя, а стоило его потерять, вся твоя империя лопнула как мыльный пузырь».
Каупермана так распирала радость от такой легкой победы, что он не мог спокойно усидеть на месте. Доктор встал с удобного кресла и стал ходить по комнате.