На лице преподавательницы читалось: «Да я бы хоть сейчас, но сам же сказал: работа, ответственность, нужно сдать инструмент…» Вслух раздалось другое:
– Сегодня только пятница.
– Я и говорю – все будет в лучшем виде, до воскресенья мы вернемся, можете на меня положиться.
– Одну минуту! – Луиза махнула рукой, чтобы автобус не уезжал. – Я на всякий случай маме позвоню, а то вдруг с вами ехать понадобится.
Девушки из мажорок скривились, снисходительные взгляды показали Толику, на кого он собрался променять старых подружек.
Пока в телефоне шел гудок вызова, было слышно, как Фаня внушает Луизе:
– Ты понимаешь, зачем тебя пригласили?
– Да.
– Ну, я предупредила. – В трубке ответили, и Фаня, отходя, посоветовала: – Отпрашивайся как я, на все выходные, чтобы не беспокоились.
– А как с ночевками?
– Будет костер, а если пойдет дождь – есть палатки.
Ника с приятелями напрямую никто не спросил, поедут ли они.
Они поехали.
По одному, из разных мест, методом кнута и пряника их собрали как в заокеанских боевиках суперкоманду для особой миссии. Это тешило самолюбие и страшило. При взгляде на тех, с кем идти на дело, энтузиазма в душе не возникало. Спину должен прикрывать тот, кому веришь, а верить этим…
Другие так же думают о нем. Смешно.
– Филимон! – окликнул его Игрек, оставшись с двумя рюкзаками и подавая тот, что поменьше. – Твое.
Филимон шагнул вперед, и тяжесть, сравнимая с двухпудовой гирей, оттянула руки.
Местом встречи назначили опушку, где собирались грибники и уходившие к озерам рыболовы. Кроны еще сияли, редкие просветы слепили прямыми лучами, но солнце упрямо валилось на оставшийся за поворотом город.
К лесу каждый прибыл самостоятельно. С собой, как предупредили, – ни сотовых, ни другой электроники. Пять широкоплечих фигур в кроссовках, застиранных штанах и майках походили на отдыхающих – обычные работяги, в конце рабочей недели выбравшиеся на природу. Но окажись здесь посторонний, глаз резало бы отсутствие удочек, ведер и лукошек. И взгляды – серьезные, хмурые, много видавшие – с приятным времяпровождением вязались, как слабительное со снотворным.
Перед пятеркой псевдоотдыхающих дергались просевшие и постреливавшие хриплым выхлопом Жигули с мешком картошки на верхнем багажнике. За рулем невозмутимо восседал дедок самой мирной наружности – белым веником торчала вперед куцая борода, в морщинах прятались радостные от случайного заработка глаза, промасленная спецовка выдавала любителя лично ковыряться в потрохах механической лошадки.
Выбор попутки радовал. Игрек, старший в пятерке, в ветровке и заляпанных джинсах выглядел непутевым сынком дедули-водителя, но тот, получив деньги, уехал, оставив «сынка» с «друзьями».