Дядя Люсик заметил мое состояние.
– Чапа, ложись, утро вечера мудренее.
Он указал на обширное место между собой и Томой, с другой стороны которой блаженно растянулся Юлиан.
Оттуда, из-под навеса, я наблюдал за укладывавшимися бойниками. Половина из них сразу улеглась спать, вторая встала на охрану.
– Пия… гм, человолка покормите! – громко распорядилась Тома, махнув рукой на позабытую всеми клетку.
Ну вот, а я даже не вспомнил. А только что в душе укорял Тому в равнодушии к ближним. В чужом глазу, как говорит библия…
Один из бойников отправился выполнять приказ. Через минуту злобное рычание и площадная брань сообщили, что дело не клеится.
– Хозяйка, что с чертовой зверюгой делать?
Пиявка никого не подпускала, скалилась, огрызалась, кусалась, царапалась. Еду ей поочередно пытались дать несколько бойников. Одни отвлекали, кто-то пытался впихнуть в клетку свежевыструганную лохань с остывшей кашей. Они, чудики, туда и ложку положили. Надо спасать обе стороны.
– Грр! – нахмурив брови, грозно сказал я.
Пиявка застыла, глядя теперь только на меня. Бойники тоже замерли, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией.
– Дайте.
Отобрав подобие миски, я удалил всех лишних из поля зрения и приблизился к клетке. Грубо вырезанная из палки занозистая ложка отправилась в кусты – не пригодится. Сидя на четвереньках, Пиявка глядела на меня настолько жалобно и тоскливо, что безучастным остаться не получилось.
– Чтоб тебя, жри давай, – ласково сказал я, набрав горсть каши и протянув сквозь прутья. – Свалилась же на мою голову.
Удивленная мордочка переместилась с каши опять на меня:
– Рр?
– Рр! – Я поднес кашу к своему рту. – Вот так, поняла?
Втиснутая в клетку лохань не вызвала у Пиявки энтузиазма, а из рук она поела. Когда посудина опустела, Пиявка благодарно лизнула меня в ладонь.
– И не думай, – напутственно попрощался я.
Тома все это время с умилением следила за нашими взаимоотношениями.
– Ни слова, – строго сказал я, когда вновь укладывался рядом.
Теперь Тома следила за дымом от костра, хорошо видным в ночи. Сначала он поднимался вертикально, а на некоторой высоте резко менял направление на горизонтальное.
– Не знаешь, почему это? – Тома с любопытством указала на природное явление.
– Давление, – умно сказал я.
– Что – давление?
– Папа так говорил, – признал я, что дальше ничего не знаю – Вроде бы, дело идет к дождю.
Стала понятна предыдущая суета с постройкой навеса. Обычно ночевали просто на земле.
И в тот же миг ливануло. Могуче разгоревшийся костер шипел, злился, но не сдавался. Бойники в своем шалаше ежились, стоявшие в дозоре прижались к деревьям. К нам под навес вода летела в основном с открытой стороны, на ноги. Многослойный лапник крыши спасал от основной падавшей с неба массы, но не от всей.