Костер, победивший дождь, снова полыхал, он освещал все ближнее и мешал глядеть вдаль. Едва я ступил в темноту, оттуда показался Юлиан. Он вел человека.
– Перехватил. – Юлиан втолкнул неизвестного в наш вооруженный круг.
– Я по нужде! Решил отойти подальше, а он… – Колпак бойника валялся в грязи, под глазом мужика наливался фиолетом свежий фингал.
Вот тебе и неизвестный. Свой, просто с непокрытой головой.
– Он далеко отошел, – оправдывался Юлиан. – Я следил. Он постоянно оглядывался, не идет ли кто.
Тома покачала головой:
– Юлиан, ты немного переусердствовал… – Она поймала мой недовольный взгляд. В тот же миг тон сменился: – Но все делал правильно.
Она вышла на центр и громко распорядилась:
– От лагеря не отходить. Каждому следить за соседом. Отходить только с моего разрешения. За ушедшего без разрешения отвечает недоглядевший сосед.
– Правильно, – кивнул я, опоясываясь снятой с рогатины юбкой и возвращая рубаху Юлиану. – Сурово, но справедливо.
Дядя Люсик тоже одобрительно кивнул.
Остаток ночи прошел без приключений. Утром мы перекусили, потом Пиявка с удовольствием поела из моих рук. На других она глядела волком, рычала.
Собравшись, наш караван двинулся в сторону башни. Деревянные колеса жутко скрежетали, навевая мысль проявить фантазию и подарить новому миру несколько изобретений. Зеленый лес никак не вязался в уме со стоявшем на дворе декабрем. Любопытно, справляют ли здесь Новый год и как?
– Дядя Люсик! – позвал я. – Вопрос.
– На раз. То есть, легко. Я извиняюсь, но если вопрос сугубо частный, говори тише.
Оглянувшись на весьма отставших бойников, я до минимума убавил громкость:
– Вот эти ваши «Я дико извиняюсь», «На раз»… Почему вы местами просто сыплете одесскими прибаутками, а иногда – словно диктор с центрального телевидения?
Даже забылось, что спросить хотелось о Новом годе.
– Слушайте сюда, молодой человек. Начнем с того, что «я извиняюсь» и «я дико извиняюсь» – две большие разницы, а правильно изъясняться необходимо для выживания. Вы же понимаете, неприятности нам нужны как зайцу стоп-сигнал, иначе обрушится поток таких прелестей, по сравнению с которыми удар кувалдой по голове сойдет за божью благодать.
На «вы» дядя Люсик переходил со мной в двух случаях: обращаясь официально, при свидетелях, и сворачивая на доверительно-игривый тон.
– Поэтому употребляю точечно, – продолжил он, – как выпивку: в правильной компании, под прекрасное настроение.
– Только под прекрасное? – едко уточнил я.
– Чтобы да таки нет.
– М-м? – Не нашлось слов. – Переведите.
– В том смысле, что немножко не совсем. Еще могу сказануть что-то эдакое, когда меня выводят из себя или когда хочется пошутить.