Муж меня привез на симпатичную белую виллу с большим ухоженным участком и бассейном позади дома. Дом был двухэтажный с красивой лестницей, устланной ковролином и массой непонятно куда ведущих дверей. Я удивилась, зачем нам такой большой дом? Хватило бы и скромного бунгало с двумя спальнями, одной для нас, другой гостевой. Меньше там просто не бывает. На это мое замечание муж горько усмехнулся: «Ты думаешь, этот дом снят для нас? Как бы не так! Тут живет практически вся наша колония.» И действительно, оказалось, что там живет четыре семейные пары и одна неполная семья, состоящая из машинистки-стенографистки. Всю прелесть жизни в коммуналке я ощутила вечером, когда решила приготовить ужин и попыталась найти хотя бы одну свободную конфорку. Я знакома с коммунальным бытом, выросла в ленинградской коммуналке, но у нас там было четкое разграничение: это мое, а это твое, и никто на чужую территорию не залезал. А здесь все было спланировано для одной семьи, где работу по дому выполняют африканцы, а белые только наслаждаются жизнью. И мы со своим советским коммунальным бытом никак не вписывались в этот огромный особняк. Кухня была рассчитана на одного повара, а не на пять хозяек. Гостиная и столовая были рассчитаны на одну семью, а не на четыре с половиной. Хорошо хоть санузлов и ванн всем хватило, а то бы пришлось еще с кем-то делить место на унитазе.
Итак, мой приезд в рай для белого человека начался с облома. Вилла, о которой я так мечтала, оказалась миражом. Выходит, что советские люди не такие уж и белые, если им жить положено исключительно колхозом.
При доме была прислуга: садовник и уборщик. Оплата их трудовой деятельности происходила за счет арендной платы. Иными словами, посольство платило хозяевам дома чуть больше, чем они просили за аренду, и эта разница шла в оплату труда двух боев. Если бы этого не было, то наши люди на уборщиков никогда бы не раскошелились, и нам пришлось бы вводить дежурства по уборке территории и дома. Это была бы уже махровая коммуналка. Слава богу, наше руководство не стало над нами издеваться столь изощренно. Но как же нас презирали эти два местных мужика из обслуги. Чтобы в одном доме жило четыре с половиной семьи! Чтобы белые люди сами себе готовили еду! Чтобы белые люди ездили колхозом на микроавтобусе, а не каждый на своем автомобиле! Такой нищеты они в своей жизни не видели никогда.
Я стала себя успокаивать, что это временные трудности. Виллу сняли только на полгода, а там, глядишь, купят под посольство многоквартирный дом или участок с множеством однотипных бунгало, вот тогда и заживем, как белые люди. А пока можно наслаждаться жизнью в стране. Эта жизнь все еще катится по рельсам, ведущим в рай для белого человека. Вот, например, слышите этот колокольчик? Это по улице едет мороженщик. Он едет на велосипеде, к которому приделан ящик с мороженным. Он едет и звенит колокольчиком. Жители окрестных домов слышат этот звон и выбегают к нему навстречу, чтобы купить себе мороженое. Удобно? Да, очень. А еще и приятно.