Зубова улыбнулась и постучала пальчиком по мундштуку, чтобы стряхнуть пепел в стакан.
– Экий вы выдумщик.
Они помолчали. Михалыч накинул шляпу на лапу и покрутил.
– А следы? А шерсть? – весело спросила Зубова.
– Ну, вы явно ее чем-то огрели. Потом порезали. В самом конце порезали себя. Это несложно, если ваш противник считает птичек. Со следами… мне сразу показалось, что они слишком глубокие. Вес? Нести ей было нечего. А вот, если следы оставляли вы, вам нужно было бы пройти по своим же следам обратно.
– Вам не кажется, что устранять так сложно бывшую любовницу мужа – чересчур?
– Вот это интересный вопрос. – Медведь встал и прошелся по комнате туда-сюда, потянул с елки золотой треугольник. – Признаюсь, сперва я грешил на вашего мужа. Все-таки эта история с совместным имуществом, «недостойным владельцем», характер его… впрочем вы наверняка и сами поняли, что за характер. – Михалыч подкинул треугольник. – На своей шкуре, так сказать. В общем я думал-думал, а потом нашел в одной книжице список читателей.
Михалыч посмотрел в черные бусины Зубовой, но она и бровью не повела. Только скука в глазах чуть подернулась рябью.
– Мне продолжать? – спросил медведь.
Зубова плотоядно улыбнулась.
– Что вы, конечно. Вы так занятно говорите.
– Вы с вашим недодоктором в одной и той же книге. В списке читателей. В книге, в том числе, о наследии Высокого народа. А еще вы оба в списках розыска четырех городов. За подделку зарплатных ведомостей, за подделку адвокатских лицензий, медицинских документов и черт еще знает чего.
Зубова подняла лапку и медленно-медленно погладила левую бровь.
– Исправьте меня, если ошибаюсь. – предложил Михалыч, – Думаю, поначалу вы хотели развести Зубова на фальшивую беременность. Ну знаете, медицинские счета, анализы, исследования. Потом был бы выкидыш или еще что-то в этом роде. Потом вы бы развелись и уехали в другой город, как вы обычно и делаете со своим подельником. Но тут неожиданно всплыла история Зубова и Софи, и елочные игрушки стоимостью в несколько миллионов.
Авокадо со стуком опустило мундштук в стакан и взяло с каминной полки сумочку, достало зеркальце. Михалыч остановился у окна и поглядел на дорогу, по которой медленно катил чей-то «ЗИС».
– Грех был не воспользоваться его же враньем и начать изображать преследование. Сначала письма, потом угрозы… потом пожар.
– А, и дом тоже я подожгла? – спросила с таким искренним удивлением Зубова, что Михалыч на секунду засомневался в своих выводах.
– Мне показалось странным, что место возгорания было четко на ящике под вентиляционной решеткой.