– Скажи мне, – тихо попросил он. Она молчала в нерешительности, и в секунды этого молчания страшные мысли пронеслись в сознании Иша. «Уолт? – нет. Уолт не заболел. Сегодня он принес мне стакан воды. Джек? – нет, я уверен, что совсем недавно слышал его голос; и Джек очень выносливый и сильный. Неужели Джози? Или Мэри? Может быть, больше, чем один?» – Раздели это со мной, – снова попросил он. – Мне уже хорошо, я выкарабкался. – А мысли продолжали метаться, хаосом наполняя его мозг. «Нет, он не может. Он не отличался силой, но обычно более слабые лучше переносят болезни. Нет, только не он!» – Пятеро на нашей улице. Умерли пятеро.
– Кто? – спросил спокойно, стараясь взять себя в руки.
– Дети.
– А наши, как наши? – спросил он, чувствуя, как волна страха захватывает его, потому что понимал – односложными ответами Эм пытается уберечь его, продолжает защищать, как защищала от некогда терзавших его кошмаров.
– Да, пять дней назад, – наконец сказала она. И он увидел, как шевельнулись, начиная выговаривать имя, ее губы, и уже знал – знал до того, как услышал… Джои. «Зачем? – так подумал он и больше ни о чем не спрашивал. – Избранный! Другие могли идти за ним; только в нем жила искра света. Дитя, подающее надежды!» И он закрыл глаза и так лежал без движения.
Медленно тянулись недели его выздоровления. Медленно снова возвращались к нему силы. Очень медленно – физические силы его тела, и еще медленнее – силы его духа. Взглянув в зеркало, он увидел пряди седых волос. «Неужели я становлюсь стариком? – подумал он. – Нет, я еще не древний старик!» Но уже знал, что никогда не будет прежним. Свойственные молодости мужество и уверенность исчезли в его душе безвозвратно. Он всегда гордился своей способностью быть честным до конца и смотреть правде в глаза, какой бы горькой ни была эта правда. А теперь даже мысленно боялся коснуться некоторых, теперь запретных для него, тем. Он еще просто очень слаб, пройдет время, и он сделает еще одну попытку. Порой – и это пугало его – он отказывался принять то, что действительно случилось, и строил планы, будто Джои продолжал быть рядом, скрывался от жестокой реальности в мире счастливых грез. И тогда острее, чем прежде, понимал, что всегда имел к этому непреодолимую склонность. Некогда это было его преимуществом, так как помогло приспособиться и пережить Великое Одиночество. Но теперь он спасался бегством в придуманный им мир, потому что окружавшая его реальность оказалась суровее, чем он был способен вынести. И раз за разом, стоило ему лишь вдохнуть воздух реальности, оживала в памяти некогда прочитанная поэтическая строка. Отныне не радуйся счастливому утру надежд.