Мальчик жил с мамой на четвертом этаже, в тесной тринадцатиметровой квартирке с маленькой кухней, комнатой-пеналом, черно-белым телевизором и сидячей ванной. Ему нравилось, принимая ванну, забираться с ногами на выступ, предназначенный для сидения, и дрожать от холода и предвкушения встречи с теплой водой, тонкой струйкой лившейся из крана. По вечерам, после выполнения школьных домашних заданий, и по выходным, когда мама отсыпалась после тяжелой трудовой недели до полудня, мальчик читал. Самым уютным и удобным местом для чтения была цилиндрическая нерабочая стиральная машина здесь же, в ванной комнате, всегда набитая простынями и прочим грязным бельем. Он пристраивался на это белье сверху и часами, под урчание водопроводных кранов, читал запоем самые разные книги из тех, что можно было взять в городской библиотеке на срок до десяти дней. Эти книги всегда были с надломанными вдоль корешками, прокуренными желтыми страницами и с вечными жирными отпечатками больших пальцев с краев.
Квартира двести тринадцать была одной из тех, что были разбросаны налево и направо в длинном, выкрашенным в зеленый цвет коридоре, заканчивающимся общим балконом с видом на упомянутую уже школу. Дверь балкона почти всегда была заколочена, а вместо стекол, аккуратно и тихо вынесенных в одну из ночей каким-то неизвестным, но без сомнения добрым человеком, остро в этих стеклах нуждающимся, были втиснуты фанерные листы, поэтому дневной свет попадал в коридор только с лестницы, а если перегорала тусклая лампочка, то мрак надолго мог захватить эту странную территорию.
Тут же, в конце коридора, находился электрический щит, с расположенными в нем счетчиками энергии, к которым раз в месяц подходили ответственные жильцы, чтобы снять показания и заплатить за электричество в расположенной в этом же подъезде жилищной конторе. Сам щит был полый внутри и почти всегда служил пристанищем для кошек, где в нижней его части, сделанной из материала, похожего на шифер, был отбит левый угол. Именно через этот искусственный лаз сюда и проникали беременные кошки и производили на свет потомство, наполняя коридор знакомыми многим из нас специфическими запахами.
Как раз совсем недавно тут поселилась пятнистая черно-белая кошка с пятью детенышами. Из коридора периодически доносился писк котят, окрики их строгой матери и прочие звуки жизнедеятельности этого пушистого семейства. Около входа в жилище стояла жестяная миска с водой, непонятно кем регулярно наполнявшаяся каждый день и глубокая тарелка, в которой изредка появлялся то кусок хвоста трески, то огрызок заветревшейся бурой колбасы, а то и немного зернистого творога.