Элис не умела ничего. В растениях она разбиралась очень слабо, и это еще было мягко сказано. Применить хоть каким-то образом свой греческий и латынь не умела. Влиять на сознание других людей — тоже. Да и красивой ее нельзя было назвать, хотя Саймон находил ее пикантной и интересной. Так почему же тогда мысли о ней постоянно одолевали Саймона? Врожденное, подсознательное колдовство, не иначе.
Отношение Саймона к женщинам всегда было сложным: нежным и настороженным одновременно. Они казались ему искусительницами, способными обольстить любого своими мягкими, округлыми телами, обворожительными улыбками и сладкими речами. Если бы состоялся Крестовый поход женщин на Иерусалим, они без труда взяли бы этот город своей хитростью. Они сумели бы покорить и Константинополь во славу божию.
Считал ли он при этом женщин существами набожными? Отнюдь! Саймон знал, что женщины практичны и больше думают о благах земных, чем небесных. Все они одинаковы — и цыганки, и графини, и крестьянки, и сарацинки, и даже королевы. Все они — сестры по прекрасной плоти, и Саймон любил их такими, какие они есть.
Однако с леди Элис все оказалось не так просто. Даже если ее чувства и были приземленными, природная застенчивость маскировала их, оставляя эту женщину загадочной и оттого еще более притягательной. Ведь не только тело Саймона томилось по ней, но и его душа, — а это небезопасно для человека, который живет за счет своего ума.
Не будь он колдуном, Саймон, очевидно, направился бы за советом к священнику, который наставил бы его на путь истинный, помогающий избежать соблазна и искушений.
Но дорога в церковь была заказана ему, да и не в характере Саймона было уклоняться от рискованных приключений. А леди Элис оказалась для него воплощением соблазна.
Вот почему Саймону было так трудно отпустить Элис из своей мастерской с набором целебных трав, уложенных в кожаный мешочек.
В его распоряжении были и другие травки, попробовав настой которых леди Элис могла бы откинуть прочь застенчивость вместе со своим уродливым платьем и отдаться Саймону безудержно и пылко. Но он не хотел, чтобы все произошло именно так, потому что с каждым днем, с каждым часом эта женщина становилась для него все дороже.
А может быть, эти мысли от затянувшегося одиночества? Игра воображения. А сейчас настало время играть в другие игры.
Честный Ричард не посвятил его пока что во все свои планы. Саймон до сих пор остается для него слугой, домашним чародеем, который обязан выполнять приказы своего господина, не вникая в их потаенный смысл.