Меня начала бить нервная дрожь.
— Ты переехала до Нового года, да? — уточнила я. — Кто стал бы переезжать в новогодние праздники… Значит, до праздников.
— Это к делу не относится, — взвизгнула девушка брата. — Важно, что я готова освободить тебя от ненужной обузы.
— Ромка — не обуза! — возмутилась я. — Он — человек. Понимаешь, живой человек. Более того, он ребенок.
— А то я не знаю, — фыркнула Лейсян. — Это мой ребенок.
Девушка брата сделала особое ударение на слове «мой».
— Тогда скажи мне, почему ты не навестила своего ребенка на новогодние праздники, особенно, если ты была в Москве?
— Я была занята, — тут же нашлась Лейсян. И подумав немного, позднее добавила: — И вы уезжали!
— Мы уехали только третьего января, — процедила я сквозь зубы. — О чем у тебя должно быть написано в смс, которое я тебе прислала.
— Я работала третьего! — возмутилась Лейсян, почему-то пропустив и тридцать первое, и первое, и второе января. — Ты не дала мне увидится с сыном! И вообще, ваше путешествие очень напоминает похищение ребенка — ты должна сказать мне спасибо, что я не подала на тебя заявление в полицию.
Наплевав на все нормы, я уселась на лестницу и начала раскачиваться.
Это ведь неправда? Такого просто не может быть?
Возможно, я просто сплю — и это мой кошмарный сон. Надо только ущипнуть себя посильнее — тогда я проснусь.
— Значит так, я всё решила, — тем временем продолжила Лейсян. — Подготовить мальчишку. Вещи там собери, игрушки его.
— Лейсян, ты не можешь этого сделать!
— Я — мать. Я имею право.
— Я не оспариваю твоё материнство, — зажмурившись и старательно сдерживая эмоции, протянула я. — Я говорю о том, что нельзя так просто забрать мальчика, полностью изменив его жизнь. Во-первых, он ходит в школу.
— У меня тоже есть школа во дворе, — огрызнулась Лейсян.
— Он ходит в специализированную школу для глухих детей, — ответила я. — Во-вторых, ты не знаешь языка жестов. Как ты собираешься с ним разговаривать?
На другом конце провода повисло долгое молчание.
— Но ты же с ним как-то разговариваешь, правда ведь, — фыркнула Лейсян. — Почему ты думаешь, что ты можешь, а я — нет.
Я с изумлением покосилась на телефон.
Нет, Лейсян не могла нести подобную чушь. Это просто сон — кошмар, который мне снится, потому что я дико устала.
Потому что даже Лейсян, никогда не интересовавшаяся Ромкой, не могла задавать подобный вопрос.
Я ведь рассказывала ей. Много раз рассказывала, особенно в тот первый год, когда врачи только-только поставили нашему малышу неутешительный диагноз.
Впрочем… Я давно уже не воспринимала Ромкину глухоту как болезнь — скорее, просто, как его особенность. Да, мой ребенок разговаривает на другом языке, используя не речь, а визуальный язык жестов — но это вся разница.