Если бы в тот момент у меня не были заняты руки, я бы обязательно приказал Павлу проверить медицинскую карту сиротки, но пока мы с Ромкой загружались в машину, меня отпустило: откуда там взяться второму, я ведь читал отчёт о её жизни.
«Студентка, комсомолка, красавица». В общем, правильная девочка.
Поместив Оксану на переднее сидение, я пристигнул её ремнём, а затем, не удержавшись, провёл тыльной стороной ладони по её щеке, наслаждаясь какой-то необыкновенной мягкостью её кожи…
Удивительно, но даже после всех моих манипуляций, она так и не проснулась.
Пока я усаживал на заднее сидение Ромку, пока прилаживал коробки, вещи Оксаны, вспомнил про её бессонную ночь — охрана же заметила, что у моей девочки всю ночь горело окно.
«Вот и разгадка».
Проверив, чтобы всё было нормально, подмигнул Ромке и завёл машину.
Ромка честно показывал мне дорогу. Сидел прямо за мной и хлопал по плечу. То по левому, то по правому, то просто протягивал руку с указательным пальцем вперед.
Возможно, это была гордость отца, но скажите, какой ещё ребенок в семь лет мог бы додуматься до подобного? Он соображал куда лучше, чем некоторые взрослые— и уж точно куда лучше своих ровесников.
«Подожди, скоро тебе будут доступны лучшие учителя из лучших школ моего города. А, впрочем, если надо, то можно прихватить твою нынешнюю учительницу — если Оксана посчитает, что так будет лучше».
Оксана проделала большую работу — и я полагал лучшее, что смогу сделать я — прислушиться к её мнению.
Правда, мысли о будущем быстро сменились более прозаичными вещами: к дому сиротки и моего парня мы подъехали, только вот как зайти к ним домой?
Я не щепетильный: если бы пацана не было рядом, я бы спокойно покопался в рюкзаке у сиротки. Но Ромка смотрел прямо на меня… а я не хотел, чтобы этот момент стал одним из его первых воспоминаний об отце.
Пришлось жестами объяснять, что мне нужны ключи — и попросить его самого достать Оксанины ключи от дома.
А потом мы поднялись наверх, в их квартиру.
Пока Ромка, положив коробки с пиццей на пуфик, раздевался в прихожей, я с Оксаной на руках прошёл прямиком в комнату. Определил сиротку на диван. Оказывается, у пацана была нормальная кровать, да и вообще часть комнаты очень остроумно была перевоплощена в детскую, а вот сиротка спала на старой софе.
«Ну, естественно!»
Впрочем, все матери такие, а сиротка была самой настоящей матерью моему парню.
Высвобождая Оксану из своей куртки, я осторожно приподнял её хвост, попутно удивляясь тому, насколько мягкие у неё волосы. Вряд ли это девочка могла позволить себе нормальный уход в нормальных салонах красоты, а волосы всё равно такие шелковистые, что хочется зарыться в них лицом и закрыть глаза.