Сделав пару шагов назад, я упёрлась спиной в мойку, и миролюбиво протянула:
— Спасибо, конечно, за то, что дали мне выспаться, но не было никакой необходимости перемещать меня в таком виде. Нужно было просто разбудить ещё там, в ресторане.
— Ты чертовски сильно устала, — покачал головой Валеев. — Устала, потому что заботилась о моем сыне.
— Я забочусь о нем с рождения! — воскликнула я с надрывом. Не хотела этого — случайно вырвалось.
Однако Валеева мой всплеск эмоций, кажется, вообще не напугал.
— Я знаю это, — кивнул Валеев. — И чтобы ты там себе не придумала, я ценю это.
— То есть… вы не станете отбирать у меня ребенка?
— А разве он официально твой? — Ромкин отец цинично усмехнулся. — Для того, чтобы отобрать у тебя пацана, надо, чтобы этот пацан ещё был твоим.
— Да что вы говорите? — наплевав на дрожащие руки и капающие на щеки слезы, я взорвалась неприятной правдой: — А вы пробовали оказаться в шкуре девятнадцатилетней девочки: без родных, без работы, вообще без какой- либо поддержки? Пробовали в подобном качестве прийти в опеку и подать заявление на усыновление или опекунство своего малолетнего родственника?
— Тебе отказали, — понимающе протянул Валеев.
— Разумеется, — ощерилась я. — И спасибо, что в лицо не рассмеялись, а объяснили, что если Лейсян и лишат материнских прав, то есть ещё номинальный отец… А если и его лишат прав, то всегда найдется какая-нибудь бездетная, но благополучная семья, мечтающая о здоровом потомстве.
Горько рассмеявшись, я замотала головой.
— Вы не можете обвинять меня в том, что я не оформила бумаги, иначе ваш сын был бы уже давно официально усыновлён кем-то другим… И вы не смогли бы так запросто появиться в его жизни.
Валеев вздрогнул — на самом деле вздрогнул и даже на минуту прикрыл глаза.
— Оксана, никто не собирается отбирать у тебя Рому. Даже дураку ясно, что для мальчишки нет никого ближе тебя.
— Тогда зачем всё это? — я обвела рукой пустую кухню. — Зачем вы появились в нашей жизни?
Валеев усмехнулся и зачем-то отошёл к окну.
— Все это время я был не в курсе того, что этот мальчик— мой сын. Когда Рома родился, меня автоматически записали в качестве его отца, но Лейсян упорно повторяла, что это не мой ребенок… — Взглянув на меня, он усмехнулся. — Знаешь, я удивлён, что ты даже не попыталась это опротестовать… Насколько я знаю, Лейсян ведь и тебя дурила, да?
— Она всё это время говорила, что Ромка — сын моего брата, — машинально ответила я. Валеев склонил голову на бок.
— Но ты ведь уже знаешь, кто настоящий отец Ромы.
Я кивнула.
— Да, я прочитала те бумаги, которые вы мне оставили. Они кажутся настоящими.