— Они и есть настоящие. — Фыркнув, Валеев снова спросил: — И что, никаких сомнений? Никаких разборок с Лейсян?
— Послушайте, — тяжело вздохнув, я посмотрела на чужого — не принадлежащего моей семьей и моему миру — мужчине. — Какая сейчас разница, чей он биологический ребенок: Лейсян, Виталькин или ваш. Какая разница, если этому ребенку уже семь лет, он — живой человек, личность, в конце концов.
— Говорят, что лучше поздно, чем никогда, — странно поглядывая в мою сторону, мягко произнес Валеев. — Лейсян наврала, что это не мой ребенок — только поэтому я отказался от пацана.
— Всё уже как-то устроилось, зачем сейчас это ворошить?
— Я никогда не оставил бы своего ребенка сиротой.
— Ромка не сирота. У него есть я.
— Я к этому и веду, — довольно кивнул Валеев, словно он ожидал от меня этой фразы. — Ты — его настоящая мать. Нам всем здорово повезло, что моя бывшая решила не связывать себя по рукам и ногам заботой о моем ребенке, потому что тогда всё было бы куда сложнее…
— О чем вы говорите? — напряглась я, совершенно не понимая, к чему идёт этот разговор.
— К тому, что свою бывшую я на дух не переношу, — высокомерно хмыкнул Валеев. — К счастью, она мать всего лишь номинально, по бумажкам. А бумажки переделать — расплюнуть.
Я горько усмехнулась.
— Может быть, для вас, но не для меня.
Валеев кинул головой.
— Правильно, девочка. У меня достаточно и денег и влияния, чтобы решить все твои проблемы.
Я вздрогнула.
— Я не отдам вам Ромку!
— И не надо, — расцвет широкой улыбкой Валеев. — Как насчёт того, чтобы наоборот, официально стать его матерью.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — Вы сказали…
— Матерью, — как маленькой, почти по слогам, повторил Валеев. — Официально.
— А как же Лейсян?
Валеев пожал плечами.
— Она никто моему сыну.
— Я не понимаю. — Я растерянно посмотрела на Валеева. — Что вы имеете в виду?
— Выйдешь за меня замуж?
Рафаэль
Я не ожидал, что Оксана так испугается. Она как сумасшедшая металась по коридору, пока не увидела Ромку.
Девочка моя милая.
После продажных баб, которые даже в постели оставались в боевой раскраске, это невинное растрёпанное чудо вызывало в моей душе непривычные порывы защитить, оберечь — крепко обнять и не отпускать больше никогда.
Кстати, это как раз соответствовало моему плану.
Только вот девчушка ершилась… бойкая. Пожалуй, это тоже неплохо: вместо того, чтобы ныть, эта будет бороться за то, что ей дорого.
«С другой стороны», — с грустной усмешкой подумал я. — «Этой также есть, что терять».
А вот жена моего друга такой возможности ему не дала: прервала беременность, навсегда отрезав этим себя от Соболя.