Христя ни на секунду не сводила глаз с дядька Свирида. Украдкой поглядывала на него сбоку и все же не устерегла, не заметила, куда он делся. А хотела пойти следом: ведь дальше Баглаева лагеря Свирид, конечно, не уйдет. И она бы с ним. Прислушалась — не шуршат подошвы по пересохшей траве. Поглядела из-под руки туда-сюда — никого. Только сизый клочковатый дым стоял над деревьями, предсказывая хорошую погоду.
Она все шла и шла по болотистому берегу озера, обходя трясину, пока не вышла к тому месту у Днепра, где была с Федором. От берега отвалилась глыба и бухнула в быструю воду, а там же двое теляток, господи! Нет, они здесь, на пологом берегу. Как лежали, так и лежат. Смирно лежат, глаза закрыли. На этот раз Христя поняла, что она уже бывала тут раньше. «А я сено там сгребала, многих хлопцев завлекала…» Ну, конечно, тогда сгребали сено. И на том лужку, на той просторной поляне, стояла не хата на сваях, а высокий курень — человек двадцать поместится, если спать на полу. В курене этом ночевали косари, сгребщики — в основном молодежь и те, кому незачем было каждый день топать за пять верст на хутор. Вместе гуляли, пели — за Днепр уносилось эхо, по очереди готовили себе завтраки и ужины, ловили для галушек или затирухи сладких линей в лиманах, медно-красных карасиков в заросших травой озерах. Трава здесь росла одного сорта — самый тонконог…
Было раннее утро. В курене еще никто не вставал, а Федору и Христе выпала очередь ловить рыбу для завтрака. Признаться, Христя была недовольна своим напарником: больно уж серьезный, ни пошутить, ни посмеяться, а сама она с малолетства унывать не любит, всегда славилась жизнерадостностью. Нет, хоть и высоко Баглай стоит, да не с той стороны. Конечно, он умеет подойти к любому человеку, этого у него не отнимешь, умеет складно выступить на собрании или к месту вставить слово на представлении в клубе: «Не тот, товарищи, товарищ, кто одному товарищу товарищ, а тот, товарищи, товарищ, кто всем товарищам товарищ». Но чтобы спеть «А я сено там сгребала, многих хлопцев завлекала», или: «Ой, капуста-одностеблица, один любит, другой сердится», или вот еще: «Качали меня хлопцы не в решете — в коробке. Коробочка тарахтела, а я к хлопцам хотела…» — этого от него не жди, хотя он и не насмешничает, когда кто-нибудь такие частушки поет и все от смеха животики надрывают. Что ж, кто каким уродится, таким и помрет: одному нравится попадья, а другому…
…Когда Христя и Федор, чуть ли не по колено замочив ноги в росе, подошли к озеру, над ним, как над миской с едой, стоял теплый пар. Христя первая разделась, оставив на себе только белую полотняную сорочку, аккуратно сложила одежду на берегу и, ни слова не сказав Федору, вошла в озеро. Теплая, как в корыте, вода ласково прильнула к ее телу.