Только когда вежливое затачивание клинков тянулось уже некоторое время, Герин и Боре позволили себе перейти к заявлению — цветистому и далекому от прямоты — о том, как настроен Хоель и какую поддержку готов оказать ему сам Артур.
Молодые рыцари, которые ожидали, по обычаю, за спиной послов, томились после благочинного бездействия в пути и думали о еде и увеселениях, давно уже заскучали и потому принялись с любопытством осматриваться по сторонам и обмениваться тяжелыми взглядами с воинами противоположной стороны, с равной скукой стоявшими за спинами собственных вождей.
Наконец в этом затянутом и едва-едва продвигавшемся обмене речами, еще более утомительном от того, что Борс почти не говорил по-латыни, а Марцелий не знал никакого другого языка, возникла тупиковая пауза. Переговоры будут продолжены завтра, сказал, вставая и заворачиваясь в плащ, Квинтилиан. Тем временем гостям, без сомнения, захочется отдохнуть и освежиться с дороги. Их отведут в подготовленные для них шатры.
Послы серьезно откланялись. Вскоре эскорт повел гостей назад через лагерь.
— Не сомневаюсь, — с натянутой вежливостью сказал юнец, сопровождавший Гавейна, — что вы устали с дороги. Шатры, боюсь, покажутся вам грубыми и лишенными удобств, но мы привыкли жить в походном лагере…
С этими словами он зевнул. Зевок означал всего лишь то, что юноша устал от длительных речей не менее, чем остальные молодые люди, но Гавейн, которому наскучили те же самые речи, который был преисполнен пренебрежения и уже видел, как начинают тускнеть его надежды на славу, предпочел расценить это иначе.
— С чего вы решили, что мы не привыкли к походной жизни? То, что мы прибыли с мирным посольством, еще не означает, что мы не умеем сражаться и так же готовы к бою, как любой сброд по эту сторону Узкого моря!
Светловолосый юнец, удивленный и разгневавшийся столь же быстро, как и его собеседник, покраснел до корней волос.
— А в каком бою ты когда-либо бывал, господин Хвастун? С Агнеда и Бадона прошло немало времени! Даже прославленному Артуру, которым похвалялись тут ваши послы, нелегко будет вести войну теперь, когда в войске у него одни только болтуны!
Не успел Гавейн набрать в грудь воздуха для гневной отповеди, вмешался еще один юнец, издевательски передразнивая неразборчивый латинский выговор Борса:
— Да и те не слишком уж хороши.
Раздался взрыв смеха, и хотя кто-то, кто сохранил трезвую голову на плечах, попытался обратить эту перепалку в шутку, Гавейн потемнел лицом, и в вечернем воздухе вновь зазвучали обидные слова. Светловолосый юнец, который, похоже, был лицом значительным, вмешался в беседу звонким гневным возгласом: