– Почту за честь, а до тех пор буду неустанно молиться о твоем благополучном разрешении от бремени, – ответил отец Тук и поцеловал ее в лоб.
К началу лета Эллен с трудом умещалась в платье, одолженном Элис.
– Эк как тебя разнесло! – дивилась Элис. – Сложение и рост у нас с тобой одинаковые, но у меня никогда не было такого огромного живота. Уж на что это платье широкое, но и оно на тебе лопнет, если ты округлишься еще хотя бы самую малость!
– А знала бы ты, как он иной раз толкается! – посетовала Эллен. – Живот так и ходит ходуном!
На самом деле она была рада чувствовать, как ребенок растет в ней. Для Эллен все было внове и в радость. Она прислушивалась к себе и представляла, как возьмет сына на руки и приложит к груди. Почему-то она была твердо уверена, что родится сын. Наверное, потому, что мужчины всегда больше радуются сыновьям, а Эллен мечтала о том, что Джеффри однажды узнает, что она родила ему сына.
По ее подсчетам выходило, что ребенок должен родиться в первой половине августа. Но июль не успел добраться до середины, как Эллен с ужасом почувствовала приближение родов.
– Не о чем тревожиться! – заявила Элис. – Ты могла ошибиться в сроках. Ребенок лучше тебя знает, когда ему пришло время появляться на свет.
Ошибиться в сроках она, конечно, могла, но не в меньшую, а в большую сторону, только ее подсчеты уже ни на что не влияли. Постанывая от боли, она ходила под руку с Кэтрин, которая не позволяла ей лечь.
– Шагай, шагай, Нелли! – приговаривала Кэтрин. – Когда придет пора ложиться, я тебе скажу. И не стони так громко! Весь Веардрун сбежится на твои стоны! А ведь позже ты еще и вопить начнешь. Пока дай всем побыть в покое.
– Не кричи на меня, Кэтти! – взмолилась Эллен, держась за поясницу. – И так не сладко, а еще ты кричишь.
– А что ты думала? – посмеиваясь, сказала Мартина. – Рожать – тяжкий труд. Вспомни, как прикрикивала на каждую из нас: что на Элис, что на Кэтти, что на меня. Вот теперь на себе поймешь, каково нам было.
Когда ей наконец разрешили лечь, Эллен пожалела о сетованиях на боль, которая донимала ее, пока она ходила. Та боль не шла ни в какое сравнение с той, что вцепилась в ее тело сейчас.
– Тужься сильнее! – сердито командовала Элис. – Что ты как маленькая девочка!
Эллен начало казаться, что ее муки никогда не закончатся, как вдруг она услышала тоненький писк, перешедший в плач.
– Мальчишка! – довольно сказала Кэтрин, ловко укутывая новорожденного в пеленку. – И какой голосистый! У меня даже уши заложило от его крика.
Эллен едва успела улыбнуться, как ее вновь скрутило от боли.