– Здесь болит. Не зажило.
Выяснив все, что ее интересовало, девочка слезла с колен Джеффри, обернулась к графу Линкольну и отчеканила:
– Да!
Джеффри заметил, что на лице графа не отразилось ни малейшего удивления. Переведя взгляд с девочки на Джеффри, он устало вздохнул:
– Зачем он тебе, Луиза?
Джеффри понял, что перед ним младшая дочь графа Хантингтона, леди Луиза Рочестер. То-то ее глаза так напоминали глаза леди Марианны, только были куда более жесткими. У самой леди Марианны они становились такими, наверное, только в сражении. Но, к великому счастью, Джеффри ни разу не довелось скрестить меч с леди Шервуда и под прицел таких ее глаз он не попадал.
– Так надо, – сказала Луиза наставительным тоном, как если бы она была взрослой, а граф Линкольн – неразумным младенцем.
Объясняясь с дядей, Луиза отвела назад руку и небрежно махнула, не удосужившись повернуться к Джеффри. Он поднялся на ноги и напряженно застыл перед графом. Тот посмотрел на племянницу, потом на Джеффри и кратко сказал:
– Ты принят на службу.
Луиза немедленно забыла о дяде и повернулась к Джеффри так стремительно, что ее светлые волосы взлетели золотистым вихрем и опали на плечи. Просияв солнечной улыбкой, она протянула к нему руки. Джеффри растерянно посмотрел на графа, не зная, как поступить. Тот лишь пожал плечами в ответ и кивком указал на девочку. Луиза же, в негодовании, что с исполнением ее воли непозволительно медлят, притопнула ногой и, перестав улыбаться, насупила брови. Джеффри осторожно и очень бережно взял ее на руки. Луиза сердито посмотрела ему в глаза и строго сказала:
– Надо быстрее!
– Простите, леди! – ответил Джеффри, словно говорил со взрослой женщиной, а не с девочкой самого нежного возраста.
Луиза осталась довольна извинениями, приняв их благосклонным и важным наклоном светловолосой головы. Прижавшись ухом к груди Джеффри, она послушала, как бьется его сердце, и вновь посмотрела ему в глаза. Ее взгляд, казалось, пронзал насквозь, и, глядя в серебристые глаза девочки, где в зрачках чудилась некая бездна, Джеффри невольно оробел. Луиза, напротив, опять улыбнулась и ласково сказала:
– Пока болит. Потерпи. Скоро пройдет.
Ощущая тепло ее маленького тела, Джеффри вдруг почувствовал, словно на него опустился благодатный покров и окутал с головы до ног, положив конец скитаниям, а жизнь наконец-то наполнилась новым смыслом. И средоточие этого смысла сейчас прильнуло к его груди, не обременяя весом маленького хрупкого тела.
Посмотрев на племянницу, ловко устроившуюся на руках Джеффри, словно тот носил ее с колыбели, граф Линкольн повелительно бросил: