– Прошу простить меня, святой отец, но я должен обыскать вас, прежде чем допущу к сэру Гаю.
В глазах священника вспыхнул гнев:
– Делай, что хочешь, но устыдись! Меня позвали исповедовать того, кто находится в шаге от смерти, а ты заподозрил во мне убийцу?
Помедлив, Джеффри отказался от своего намерения, и священник пожелал, чтобы его оставили с Гаем наедине, как того требовала тайна исповеди. Джеффри вошел в комнату, я осталась ждать у дверей, а святой отец отступил на несколько шагов, так что почти растворился в углу, куда едва падал свет факела.
Лекари беспрекословно повиновались Джеффри, но одного из слуг, который неотступно был при Гае, ему пришлось силой выставить за порог. Он буквально вытащил парня за шкирку и кивком указал священнику, что тот может войти. Низко склонив покрытую капюшоном голову, святой отец безмолвно скользнул внутрь, а Джеффри, закрыв за ним дверь, занялся парнем, ворот чьей куртки он продолжал крепко держать в руке.
– Хватит здесь отираться! Отправляйся в караульную, твое место отныне там.
Почему-то этот приказ сильно испугал парня, он даже вцепился в руки Джеффри.
– Не отправляй меня туда! – попросил он молящим голосом. – Там ведь ратники!
– Где же им еще быть? – осведомился Джеффри, и в его голосе прозвучало презрение.
– Они смотрят на меня так, что меня мороз по коже продирает. Я боюсь их!
Из плотно сжатых губ Джеффри вырвался резкий смешок:
– Надо же, какие нежности! Приди в себя, Хьюберт. Ты не девица, чтобы дрожать при виде ратников, тем более что сам пожелал стать одним из них. Боялся там, теперь боишься здесь – как же ты собираешься жить в замке сэра Гая? Остерегаясь собственной тени?
– Но, чтобы попасть в караульную, мне придется пройти через двор!
– Несомненно, тебе не миновать его, вот и сделай это, – с усмешкой подтвердил Джеффри и, прищурив глаза, тихо сказал: – Выполняй мой приказ, Хьюберт, и не забывай, что я прежде всего твой командир, как и всех других ратников сэра Гая, и в самую последнюю очередь – твой брат.
Выслушав Джеффри, Хьюберт криво усмехнулся и неожиданно дерзко заявил:
– Оказывается, и ты не уберегся от чар этой ведьмы?
Джеффри в ответ залепил ему пощечину с такой силой, что Хьюберт отлетел на несколько шагов и едва не упал.
– Закрой свой грязный рот и убирайся! Если ты и в караульной заведешь подобные речи, тебе точно не поздоровится. Ступай!
Тон Джеффри был тихим, но неумолимым, и Хьюберту ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Он ушел прочь неверной походкой, словно его одолевал не просто страх, а настоящий ужас.