Конечно, не помешает, усмехнулась я про себя. Мой изнуренный вид ни у кого бы не вызвал нескромных желаний, никого не отвлек от молитв. Но на третий день моего пребывания в обители я все же привлекла внимание одного монаха. Я молилась у надгробия дяди Гесберта, когда мне на плечо легла теплая ладонь.
– Беа, малышка Беа! Неужели это и вправду ты? – услышала я и, подняв голову, ахнула от радости.
Возле меня стоял дядя Роджер – в монашеской рясе, в сандалиях на босу ногу, на голове, склонившейся надо мной, была выстрижена тонзура. Он постарел, поседел, но я сразу узнала его! Он подал мне руку, помогая подняться с колен, обнял и поцеловал в обе щеки.
– Дядя Роджер! Как я рада видеть тебя! Это чудо, что ты здесь оказался!
– Да, Беа, чудо. Или судьба – так я подумал, узнав, что ты совсем рядом. Я пришел сюда днем раньше и очень рад повидаться с тобой. Но не стану обманывать: то, что я вижу сейчас, меня не радует. До меня и прежде доходили тревожные вести о тебе, а теперь я убедился сам: ты больна.
– Чахотка, – ответила я и нашла в себе силы улыбнуться, – мне недолго осталось.
Дядя Роджер очень опечалился. Взяв под руку, он повел меня в монастырский сад, где мы устроились на скамье под большой липой. Она как раз цвела, в ветвях жужжали пчелы, а воздух был пропитан медовым ароматом. Внимательно вглядевшись в меня, дядя Роджер тяжело вздохнул:
– Ах, Беа! Какой цветущей и полной сил ты была всего пять лет назад – и чем все закончилось? Я слышал, твое супружество оказалось несчастливым?
Для человека, ведущего уединенную жизнь в монастыре, дядя Роджер оказался слишком осведомленным в мирских делах, пусть они и касались родственников вроде меня.
– Дядя, я так горевала, когда мне сказали, что ты погиб от руки графа Хантингтона!
– Так, значит, все думали? – печально улыбнулся дядя Роджер.
– А что можно было подумать? Ты бесследно исчез, и вести, что ты жив и зачем-то принял постриг, пришли только через несколько месяцев. Почему ты уехал, никому ничего не сказав? Почему решил стать монахом? Ведь у тебя не было монашеского призвания!
– Во искупление грехов, Беа.
– Разве ты грешил больше других? – рассмеялась я, но дядя Роджер не поддержал мой смех.
– Много больше, – подтвердил он с самым серьезным видом. – Ты говоришь, все считали, граф Хантингтон убил меня? Нет, Беа, он воскресил меня тем, что не стал убивать, хотя мог. Да я и не думал сопротивляться, когда мы наконец встретились. Я знал, что он вызволит леди Марианну из подземелья Ноттингемского замка, а после обязательно придет во Фледстан, где я ждал его.