Адмирал знал: Керенскому прекрасно известно, что за всё время военных действий он не отдал ни одного приказа как-либо притеснять евреев. То же касалось и генерала Деникина, хотя на территории Вооруженных сил Юга России безобразия были. Но этого жалкого позера вовсе не интересовали чьи-то страдания, подлинные или выдуманные. Александр Фёдорович, которого большевики дразнили Александрой Фёдоровной, страстно жаждал одного – опять вернуться в российскую политику, причем на белом коне.
«Чернов готовит восстание, а он готовит общественное мнение. Нет, пока я остаюсь во главе государства, господа эсеры к выборам допущены не будут», – клятвенно пообещал себе Колчак.
Четверть часа назад от него вышел военный министр Дитерихс со своим начальником контрразведки Зыковым. Разговор с ними тоже оставил тягостное впечатление. По сообщению министра, в Москву для усиления охраны прибыли дополнительные пехотные батальоны из четырех военных округов, а также переброшен лейб-гвардии казачий полк Войска Донского. С уже имеющимися частями этого должно хватить на случай любых неожиданностей во время Всероссийского совещания.
– Такое ощущение, Михаил Константинович, что мы находимся не в освобожденной от комиссаров столице, а в завоеванном городе, – заметил адмирал.
Дитерихс понимал, что правителя не первый день тяготят строгие меры безопасности, особенно вокруг Кремля. У адмирала изначально были сомнения насчет того, надо ли ему и практически всем членам правительства селиться там, следуя примеру красных. Решающими стали аргументы МВД, чей глава настоял на своем «до полного успокоения в стране».
– Ваше высокопревосходительство, – деликатно ответил военный министр, – вы же знаете, что это не так.
Верховный правитель устал. Это было заметно по его ввалившимся глазам и бледному лицу. Иногда он сам чувствовал себя человеком, который взвалил на себя непосильную ношу. Но кто мог заменить его – тем более, сейчас, когда решалась судьба будущей России? Довести страну до Учредительного собрания – такую цель он провозглашал с первого дня после того, как ему вручили бразды правления. Только куда повернет штурвал это собрание, не обратно ли к хаосу и анархии?
Деникин мог позволить себе, войдя под колокольный звон в древнюю столицу, подать в отставку, посвятить себя семье. Он, Александр Колчак, не имеет права. Вдруг снова придется бороться с теми, кто чуть не погубил его Родину? Каждый месяц во главе государства и армии для него был равноценен году. Адмирал действительно постарел – и физически, и еще больше морально.