Риск, естественно, был. Как без него? Могут подоспеть солдаты, завязать бой. Не все в такой ситуации уцелеют. В то же время каждый из тех, кто поступил в распоряжение Камо, был готов без колебаний идти на смерть. Иных сотрудников товарищ Петерс в особом отряде ВЧК не держал.
Что касается Симона Аршаковича, то он умирать не собирался. Делу революции такие кадры нужны живыми. Поэтому рядом с выездом на Тверской бульвар его (и тех, кто, может быть, уцелеет) ожидали два конных экипажа. Каждый из них был запряжен парой отменных коней, способных доставить пассажиров (или пассажира) в безопасное убежище.
Голова адмиральского конвоя уже показалась на Моховой, возле дальнего от них крыла Московского университета, когда немного выше места засады на Большой Никитской вдруг нарисовался быстро едущий автомобиль. «Князь Гогричиани», стоявший у дверцы «Рено», обернулся на звук его мотора и увидел в кузове «Паккарда», управляемого солдатом, двух офицеров. На группу захвата это вряд ли походило – скорее, на штабное авто.
Конвой следовало подпустить ближе, так как сейчас на линии огня были конные казаки. Выстрелы в неожиданных гостей вспугнут охрану Колчака и, возможно, заставят остановиться. Тогда план развалится. Занять этого штабс-капитана пустой болтовней всего на полминуты, а там шлепнуть вместе с поручиком, и солдата в придачу, решил Камо. В карманах его шинели были два заряженных пистолета, и стрелял он с обеих рук одинаково метко.
«Подполковник» шагнул навстречу штабс-капитану.
Дистанция между ними сократилась от силы метров на пять, когда Ушаков отчетливо рассмотрел большие темные глаза щеголеватого подполковника, прочтя в них не только тень грусти. «Один из опытнейших боевиков, которыми когда-либо располагали большевики», – словно услышал он голос генерала Бабушкина, показывающего ему маленькую фотокарточку из следственного дела.
Правая рука штабс-капитана сама нырнула в боковой карман шинели. В следующий миг по глазам Камо он понял, что тот тоже всё понял и пытается успеть первым.
«Беретта» от Ольги выплюнула свой заряд, когда террорист только поднимал руку с пистолетом. Пуля ударила его в левую сторону груди. Неудавшийся убийца Колчака упал на спину.
– Ложись! – нечеловеческим голосом заорал Кравченко, и Ушаков бросился на снег.
Пролетевшая над ним граната с грохотом взорвалась под колесами грузовика. Цепочка лже-корниловцев рассыпалась. Кто-то повалился, роняя винтовку, кто-то стал палить вдоль по Моховой. В кузове ожил пулемет, но успел дать лишь одну короткую очередь. Прикрывшись «Паккардом», Кравченко метнул вторую гранату, которая упала на брезентовый верх. Ее взрыв покончил с пулеметным расчетом.