— И как? — интересуюсь, садясь на кровати. — Услышали, что хотели?
— Нет.
Вот… вот и отлично! Замечательно! Чудесно!
— Целовали вы меня с какой целью? — хмыкаю я. — Тоже чтобы что-то услышать?
— Чтобы проверить, как работает наша связь, когда я не нуждаюсь в вашей подпитке.
Веселье из его глаз уходит, а я стараюсь не думать о том, что только что было. Все, достаточно! Мне надо просто его поблагодарить за то, что спас меня в тот вечер… Воспоминания, вернувшиеся ко мне, не из самых приятных. Я бы сказала, из очень неприятных, но все это в прошлом.
— Благодарю за то, что защитили меня в тот вечер, — говорю я. — Когда мой брат…
Мне не хочется договаривать, и Снежный спасает положение:
— Любой нормальный мужчина на моем месте поступил бы так же. Ваш брат ответит за все, нэри Селланд, — он больше не называет меня по имени, и глаза его становятся настолько холодными, что хочется поежиться. Он поднимается: — Что же, вижу, вы вспомнили сразу все. Это хорошо.
— Что будет с Душаном?
— Будет отвечать по закону, — он становится еще более холодным и отстраненным.
По закону — это как? Его величество снова превращается в ледяной статуй, поэтому расспрашивать дальше нет ни малейшего желания. Он явно не счастлив находиться рядом со мной, а я… я тоже совершенно не счастлива! Вот!
Но я собиралась в библиотеку, почитать о собственной магии, а заодно и о законах почитаю. Уверена, что в библиотеке Эрнхейма найдется все! Снежный разворачивается, и я поспешно говорю:
— Я бы очень хотела посмотреть вашу библиотеку. С вашего разрешения я попрошу ваших воинов проводить меня туда?
— Нет.
Теперь лед не только в его глазах, но и в его голосе.
— Почему нет?! — Зачем вам библиотека, нэри Селланд?
Это звучит так, что я только изумленно приподнимаю брови:
— Считаете, что мне нечего там делать?
— Я считаю, что вам, как женщине, лучше заниматься более женскими занятиями.
Мои брови приподнимаются еще выше:
— Это какими же, позвольте спросить?
Голова больше не кружится, поэтому я сползаю с кровати. Все-таки женщина, которая полулежит, производит на мужчину не столь солидное впечатление, как женщина, которая стоит с ним лицом к лицу. Правда, судя по его взгляду, ему без разницы, даже если я на подставочку встану и окажусь одного с ним роста, все равно я — женщина!
— Музицировать. Вышивать. Общаться с другими женщинами, — перечисляет он. — Я прикажу привезти вам из города любовных историй, если для вас принципиально чтение.
Невероятно!
— Музицировать не обучена, — говорю я. — Вышивать и шить умею, но не люблю. Что же касается книг, я хотела побольше узнать о своей магии…