– Да, Лечо, помню, – с улыбкой сказал я, – еще с той вашей первой встречи.
Болгарин только прикрыл на секунду глаза руками, как бы вспомнив свое знакомство с Цезарем, но тоже улыбнулся и позвал обслугу, чтобы нам принесли чего-нибудь выпить. Чего-нибудь хорошего.
Попробовав местного пива, которое действительно оказалось неплохим, я посмотрел на местного "мафиози" и спросил:
– Лечо, а какие у тебя дела с Паце? Я имею в виду сегодня. Сегодняшние дела.
– А какие у меня с ним дела? – переспросил Лечо с удивленным лицом. – Нет, я даже по-другому бы поставил вопрос: какие у уважаемого и авторитетного бизнесмена европейского происхождения могут быть дела с откровенным бандитом с большой дороги?
– Ну, «откровенный бандит» ведь тоже европейского происхождения? То есть сам факт такого происхождения никак не мешает заниматься нехорошими делами. А я почему спрашиваю? Потому что в последнее время твою небритую физиономию уже несколько раз фиксировали в компании с этим «бандитом с большой дороги». Ты что, Лечо, тоже решил «сходить налево» на эту дорогу? Насколько я знаю, когда-то вы оба «оттягивались» там по полной программе.
– Абе, майна21, – начал Лечо с пловдивским акцентом, – как вы русские говорите: «кто старое помянет, тому глаз вон». Ну, было когда-то… по молодости, по глупости…
– Ага, Лечо, по молодости… Тебе уже тогда под сорок было.
– Ну и что? Мужчина умнеет только когда он перевалит шестьдесят. А все, что до этого – одни глупости, да еще, как правило, завязанные на бабах. Они всегда мужикам мозги «забивали». И только после шестидесяти начинаешь отдавать себе отчет, какой же ты был дурной всю эту жизнь.
– Лечо, я не понял, тебе ведь еще нет шестидесяти?
– Поэтому и дуркую еще иной раз по-прежнему. А с дурака ведь какой спрос? Никакого…
– Так, ладно, дурковать ты можешь сколько угодно, но поясни мне, какие у тебя дела с Паце. Пойми, это очень серьезно.
– Нет у меня с ним дел! Ракию пьем, за грехи наши тяжкие «перетираем». Что в этом плохого? А то, что он бандит – ну и что? Мы европейцы, – и тут Лечо поднял вверх указательный палец с большим золотым «болтом» на нем, – придерживаемся толерантности. То есть терпимости к людям, воспринимаем их такими, какие они есть. И помогаем найти путь праведный и их нелегкой жизни.
– Миссионер, короче, а не болгарский мафиози! – усмехнулся я.
– Макс, давай без оскорблений, – обиделся Лечо. – Я чист, как «слеза комсомолки». С Паце я действительно встречаюсь как со старым знакомым. Да, нам есть что вспомнить, о чем поговорить… А от его дел я сейчас очень далек, да и не хочу ничего про них знать. Если рыбаки пронюхают, что у меня есть какие-то дела с «чертями», то это все закончится очень плохо для меня.