— Я одного не понимаю, — продолжала Джулия, — как только вы вообще не замечаете красоту окружающего мира? Ну ладно, бабочки! Они порхают, прилетают и улетают, их можно не заметить… но ведь небо, ведь цветы… они такие яркие! И они не убегают от взгляда. Все, что требуется, — лишь остановить его на них! Неужели вам так это сложно?
— Вашим людям тоже не всегда это удается. И даже вам самим Шерри несколько раз напомнила. К тому же, нам даже сложнее… Признаться, — вздохнул Элрой, — у нас нет ничего яркого.
— То есть?
— У нас все… относительно блеклое. Как этот корабль, как мой костюм… точнее, каким он был, когда я его надевал… как мои волосы и глаза… коричневое.
— Не понял! Что у вас коричневое?
— Все.
— Как все?! Не может быть, чтобы все!
— У нас действительно практически все… нет, есть, конечно, оттенки, которые мы зовем цветами. Красный цвет, желтый цвет, синий… но все они какие-то… с налетом коричневого… увидите.
— И даже небо коричневое?
Элрой кивнул:
— В некоторой степени… Нам повезло меньше, чем вам. У нас, пожалуй, все выглядит скучнее. Может, поэтому мы и предпочитаем любоваться новыми запонками, а не природой.
— Но… не верю своим ушам! Это же в принципе невозможно! Чем это объяснить? Вы… вы ведь такие же, как мы? Чем вы дышите? Вдруг нам понадобятся скафандры?
— Ну что в-ты! — Элрой не смог сдержать улыбки. — Разумеется, у нас все в порядке с атмосферным составом! И мы от вас ничем решительно не отличаемся.
— Но почему же оно коричневое? Оно всегда таким было? — пробормотала Джулия.
Элрой первый раз подумал об этом. Почему небо у них коричневое. Удивительно, сколько важных и интересных вопросов мог он задавать очкам, и не менее удивительно то, что он никогда их не задавал.
Он вечно думал о другом. И задавал только вопросы, касающиеся работы и чего-нибудь бытового.
Некогда было задуматься…
Только сегодня спросил он себя, почему у них один язык. Только сегодня подумал узнать, с каких пор у них в обществе столько единообразия и столько правил.
Ему всегда эти вещи казались самими собой разумеющимися. Данностью. Которую надо принимать.
Так, казалось, было всегда.
Вот и тут.
Все у них коричневое. Всему положено быть коричневым. И именно поэтому небо такое.
Зачем еще задавать какие-то вопросы? Как есть, так есть.
Но Джулия спросила. И он получил ответ.
Который заставил его измениться в лице. Настолько он его поразил!
— Нет, не всегда… не всегда так было. Когда-то… когда-то было так же, как у вас. Пока однажды человек по имени Жерар Тчельпьер не открыл, что фильтр из джетчельнитина универсален и способен перерабатывать все вредные вещества, возникающие в процессе производства… его можно было использовать для эффективной переработки любых отходов. Джетчельнитин — то самое вещество, которое защитило экологическую ситуацию! Это было то самое ключевое открытие, после которого и последовал стремительный рост фабрик и городов! Единственным недостатком джетчельнитина было то, что он, при неконтролируемом использовании, оставлял пигменты, способные окрашивать предметы… и попадать в состав атмосферы, никак на него не влияя тем не менее… разве что при преломлении света… небо казалось коричневым… Тчельпьеру, скорее всего, и в голову не могло прийти, что люди окажутся настолько алчными, что пожертвуют естественной красотой природы. Требовалось действительно масштабное увеличение производства, чтобы только этот коричневый сам стал экологической угрозой… впрочем, он не влиял на здоровье, только на внешний вид. Сам Тчельпьер не застал момент массового развития производства... Немногим донесли о «побочном эффекте» фильтра Тчельпьера. Властям тогда было невыгодно. Предпочли скрыть ради увеличения доходов — да тогда и ситуация того требовала, были еще серьезные экономические проблемы, а тут такое замечательное решение… затем это знание утратилось… И, кроме того, коричневело все постепенно и не очень заметно… а в какой-то момент все решили, что так всегда и было… Никто сейчас не вспомнит имени изобретателя. Но мы часто повторяем название области, названной в его честь. Той самой, куда мы держим путь… И даже не догадываемся об этом. Но… когда-то оно было голубым! Прямо как у вас! Оно было!