Глава 17
Заказ на собственную смерть
Предо мной металлическая дверь. На ней следы подошв. Кто-то дубасил ногами.
Снова цифра «8» на панели домофона.
И опять нет ответа. Всё повторяется.
Я тупо смотрю на белые начертания цифр.
Скоро возвращаться в своё расчленённое тело. Голова — отдельно. Руки и ноги где-то рядом.
В отчаянии беру пример с хозяина кроссовок, чьи следы отпечатались на дверной поверхности. Но бью руками. Затем в отчаянии хватаюсь за железную скобу ручки. — Дверь поддаётся! Её нижняя кромка ударяет по большому пальцу ноги. Боль! Это конец. Потому что во сне не бывает больно.
Возвращение белого потолка. И что-то новенькое! Трещинка. Взгляд цепляется за неё и скользит дальше. К тому, что идеально ровное и светлое.
Окно?
Очередная отключка.
Я снова вижу дверной проём. Что-то выскальзывает из него. Я ощущаю его по колебанию воздуха. Какая-то тень тени. Изо всех сил хватаюсь за скобу. Она впивается мне в кожу — и просыпаюсь!
Медсестра тычет мне иглой в палец. Анализ крови? Затем начинается забор крови из вены. И почему раньше боялась уколов? Сейчас это ни с чем не сравнимое удовольствие. Всё просто. Физическая боль уравновешивает душевную.
Отключаюсь.
Запах краски перебивает все другие- кошек, подвала и старости. Значит, за время моего отсутствия сделали ремонт. Опять мысли! Они могут увести в сторону. Концентрация! Но как собрать себя в кучку, если…
Шаг по лестнице вверх. Забытое ощущение твёрдости.
Встаю на цыпочки. Потом плотно прижимаю руки к туловищу. Зачем? Нет ответа. Кажется, тело само знает, как ему поступать. Не помешать бы!
Делаю глубокий вдох. Внутри- в тёмном межрёберном пространстве начинается вибрация. Пятки напружиниваются и отталкиваются от бетонки. Я парю.
А потом моя макушка пробивает лестничный пролёт.
Боли нет!
Порядок! Только во сне нет боли. — Физической.
Душевная остаётся. От неё может избавить только смерть мозга. Так полагают учёные.
Полёт заканчивается перед нашей секцией. Её я узнаю по светло-коричневой обшарпанной двери. Но негоже врываться внутрь, паря в воздухе. Дядя Коля — сволочь, но пугать его заранее не стоит. Я осторожно касаюсь дверной ручки. Заперто! Ну, разумеется! Наш сосед мог запамятовать про необходимость закрывать дверь в секцию, но собственное пространство он никогда не оставлял нараспашку.
И как его взломать?
Постучаться! Я робко касаюсь коричневой филёнки, выкрашенной в коричневый цвет. (Цвет кала!) Опять отвлекаюсь. Кон-цент-ра- ция, Мирра! — слышен голос Бабуленции. Похоже, Мирра- или то, что отделилось от её кожаного мешка с костями и кишками, окрику вняло и повторило: