— Да пойдем уже, — взмолилась Ким, — или мне придется взять тебя за руку и потащить. А ты знаешь, как мне противны прикосновения.
И фаерщицы вернулись к костру.
На этот раз Чайна протянул Ким бутылочку с запахом чабреца. Та с улыбкой поблагодарила. Но фаерщик лишь вздохнул:
— Прости, там тоже наркотики. Но так надо. Ты должна увидеть наших богов. И они приведут тебя к твоим призракам.
Асмодей подал девушке перчатки, в которых та обычно крутила огненные пои, чтобы не пачкать руки керосином.
— Зачем мне они? — удивилась Ким.
— Потому что тебе придется взять нас за руки. Но ты же не хочешь прикосновений. Прости, но это обязательно, — мягко сказал Заратустра.
— Да хватит уж передо мной извиняться.
— Ты себя хорошо чувствуешь? Не тошнит? — поинтересовался Асмодей.
— Замечательно.
— Тогда возьми меня за руку.
Но Ким встала между Ингрид и Чайной. Атэм лежал в кармане джинсов и жег бедро.
— Чтобы не случилось, не отнимай руки, — предупредил Заратустра и продолжил странно изменившимся голосом:
— Пусть то, что мы будем делать накануне Тревожного Саббата, не причинит никому вреда и не обернется против нас. Я провозглашаю, что все астрологические соответствия соблюдены.
И прошу принять участие в ритуале духов Востока, стихию Воздуха. Дайте нам воздушность и легкость в принятии решений. Дайте нам ваш интеллект и слитность.
Я прошу также принять участие в нашем ритуале духов Запада, стихию Воды. Дайте нам вашу чистоту, вашу гибкость, вашу силу. Помогите нам в том деле, которое мы задумали.
Я приглашаю духов Севера, стихию Земли принять участие в нашем ритуале. Вы — хранители всех сокровищ и кладов, помогите нам найти свой клад. Дайте нам вашу мудрость и уравновешенность.
И с особым удовольствием я призываю духов Юга, стихию Огня. Мы — огнепоклонники. Мы — зороастрийцы. Каждый день работаем с огнем и любим его. Да пребудет с нами сила и страсть, творчество и вдохновение. Я прошу у вас помощи в поиске сокровища, которое принадлежит моей семье. Клада, который спрятал Ницшеанец. А взамен я отдам всю силу, весь холод, всю ненависть и равнодушие Ким. Да будет так!
Ким вдруг стало по-настоящему плохо. Казалось, из нее вынимают душу. «Подумать только, холод и равнодушие тоже имеют свою цену», — подумала девушка, бессильно упав на колени. Но встала почти сразу, потому что жесткая ладонь Чайны еще крепче сжала ей руку.
Сначала фаерщики просто обходили вокруг костра. Это напоминало хоровод, но вскоре движения стали порывистыми, ходьба перешла в бег. От дикого вращения у Ким закружилась голова. Ингрид побледнела и до крови закусила губу. Может быть, это продолжалось десять минут, а может, час. Ким потеряла чувство времени. Наконец, Асмодей остановился и воскликнул: