— Я могу отказаться?
— Конечно, — улыбка Ницшеанца снова сделалась холодной. — Но, понимаешь ли… Чайна, конечно, медик. Но довольно хреновый. Хоть и травник — замечательный. Может, откачает тебя, а может, и нет. Как карта ляжет. Без обид, ставки слишком высоки. Вашему поколению нужен духовный центр. И им станет эта усадьба.
— Какие же вы сволочи. Ладно, я согласна. Сделаю все, что могу, — твердо сказала Ким.
— Это не ответ, — улыбка Ницшеанца сделалась приторной.
— Аглая, позволь мне поговорить с Георгием наедине, — попросила фаерщица.
Лицо призрачной девушки впервые поменяло свое презрительное выражение. Теперь оно выглядело обескураженным:
— Зачем? Ладно, это твое право. Но не думай, что Ницшеанец скажет тебе что-то новое.
В ту же секунду она испарилась.
Ким закрыла лицо руками:
— Я должна сказать, пока не стало слишком поздно. Я люблю тебя!
— Знаю.
Девушка ощутила на ладонях легкий ветерок. И подняла голову, взглянув Ницшеанцу в глаза. В грустные и очень нежные.
— Девочка моя, как поздно мы встретились. Я бы отдал Шаолинь, чтобы стать живым. Если бы я только мог сделать тебя счастливой, защитить от Тревожного Саббата.
Ким, не таясь, рыдала:
— Почему так? Почему у нас нет будущего? Почему я не могу станцевать свадебный танец? Жить в новом доме, родить ребенка? И даже поцеловать любимого мужчину не могу?
— Потому что у тебя другая судьба. Ты должна совершить невозможное. И полюбить смертного мужчину, который искренне хочет быть рядом. Но он боится себя, боится причинить боль. Впрочем, я могу тебя поцеловать. Позволь мне это. Прошу.
Ким побледнела, но вовсе не от страха. Ницшеанец взял ее руку, качая силу.
Через минуту на его лицо вернулись краски, и призрак превратился в молодого и сильного дворянина.
Он сжал Ким в объятьях, так, что та задержала дыхание. Затем жадно впился в ее губы. И не было в его поцелуе любви, лишь жажда жизни…
Впрочем, через минуту Ницшеанец отстранился и шепнул:
— Я никогда не оставлю тебя, любимая. Верь мне. Я люблю тебя так сильно, что отдам тебя другому, лишь бы ты нашла свой Шаолинь.
Ким опустила глаза, чтобы он не прочел в них тоску.
— Что ты решила? — спросила Аглая, которая появилась внезапно.
— Я сделаю все возможное и невозможное. Усадьба начнет вторую жизнь. Обещаю, — Ким подошла к призракам настолько близко, насколько смогла.
— Верю, — кивнула Аглая. — Будь сильной, девочка.
Они неожиданно крепко обняли Ким и что-то прошептали ей на ухо. Затем Ницшеанец еще раз поцеловал ее в губы:
— Мне можно. Я призрак. Дыши.
Несколькими минутами ранее огнепоклонники напряженно вглядывались в лицо Ким, пытаясь найти в нем ответы.