— Иными словами вам не нравится моя бритая голова, мешковатая одежда, маленькая грудь и полное отсутствие сексуальности.
— Я бы выразился не так прямолинейно, — замялся Асмодей. — Но да, ты права… Огонь — это сила, страсть, чувства. А ты…
— А я похожа на существо среднего пола. На работе меня называют роботеткой, — равнодушно констатировала Ким.
— Сексуальности в тебе и правда ни на грош, — вмешалась Ингрид. — Но у нас есть реквизит: бюстгальтеры пуш-ап, корсеты, высокие сапоги. Парик, в конце концов.
— Спасибо, — девушка взглянула на бывшую подругу почти с теплотой.
— Ладно уж, тренируйтесь, — протянул Асмодей. — Я верю в тебя Ким. Пытаюсь верить. Ингрид, Чайна, к Саббату она должна быть в форме. Вы отвечаете за ее технику и за внешнюю привлекательность тоже. А ты крути везде, где только можешь. По дороге с работы, на прогулке с друзьями, дома за приготовлением еды, в постели со своим мужчиной. Крути, как будто в жизни нет ничего важнее. Ты станешь одной из нас, возьмешь в руки боевые пои и веера. Знаешь, зачем нам огонь? Чтобы чувствовать себя живыми!
— Она справится, — тихо сказала Ингрид.
А Чайна протянул ей термос с горячим чаем:
— Выпей, он с женьшенем и фенхелем. Эти растения наводят на правильные размышления.
— Угости и меня, — усмехнулся Заратустра. — Мне тоже не помешает подумать.
Через несколько минут лицо фаерщика просветлело:
— Ты странная и необычная девушка, Ким. И я хочу поговорить с тобой в таком же странном и необычном месте. Давай на сегодня закончим с тренировками. Гораздо важнее узнать твою душу. Ингрид, у тебя на сегодня веера. Я хочу увидеть, наконец, законченный номер «Тревожный Саббат», не забывайте, что у нас скоро важное выступление.
— Что? Ты издеваешься? — возмутилась Ингрид. — Да у меня там конь не валялся. И хореография хромает.
— Ну, хотя бы черновой вариант, — попросил Заратустра. — Время идет. Мы должны выдать нечто особенное.
— В таком случае оставьте меня одну. Чайна лишь сбивает своими неуместными замечаниями. Вот когда полностью придумаю номер — пусть и критикует.
— Окей, — согласился фаерщик, — Чайна поедет с нами в дом, который много лет принадлежал моему роду.
Фамильное гнездо Асмодея располагалось в старом районе, где памятники архитектуры XVIII века соседствовали с убогими домишками пятидесятых годов XX века. Хотя он находился в двух шагах от центра, воздух был очень чистым, а по деревянным мосткам бродили куры и даже козы.
Дом, стоявший на холме, превзошел все ожидания девушки. Сложно было представить более нелепое и вычурное сооружение. Три каменных крыла, выкрашенные в зеленый цвет, две башни с круглыми окнами, один деревянный пристрой.