Но хватит о ней. Так вот, нашей семье принадлежало около десяти окрестных сел, луга, поля, дубовые леса, несколько неплохих ювелирных гарнитуров и солидный счет в банке. Предполагаю, что всех богатств к миллиону было…
Это факты. То, в чем я полностью уверен. Остальное я услышал от моей выжившей из ума прабабушки, сестры Ницшеанца. Она дожила до ста четырех лет и умерла в этом доме. В 1905 ей было тринадцать. Прабабушка любила Георгия, считала его человеком выдающегося ума. Вечно ищущим чего-то. Он все время ждал счастья. И в этом, возможно, трагедия Ницшеанца. Повторюсь, сейчас я расскажу совершенно фантастические вещи.
— Мы слушаем тебя, — улыбнулась Ким, стараясь сделать это как можно теплее.
— Счастливчик, красавчик и богач начал мучиться от кошмаров, — продолжал Асмодей. — Причем самого разного содержания. Часто он видел нашу усадьбу в огне. И этот сон оказался пророческим. В 1905 году на волне революции ее разграбили и подожгли толпы крестьян.
Остальные сны казались совершенно фантастическими и очень страшными. Вы, наверное, слышали, что на Верхнепешей площади нашего города Верены, до двадцатых годов находился странный дом в виде башни, не очень высокой, где-то в три этажа. Подобно московскому колдуну Брюсу, также жившему в башне, в ней занимался темной деятельностью человек по фамилии Риццо. Сто лет назад его предок-архитектор выстроил дворец Звягинцевых, сообщив, что место — особенное, подаренное древними богами народу Верены.
И именно к нему Ницшеанца угораздило обратиться за помощью. Рассказал все, как есть. И что страдает от кошмаров и что мечтает о несбыточном.
— Со второй бедой только боги тебе помогут, — ответил ему колдун, сверкнув странными желтыми глазами. — А вот с первой можно попробовать совладать. Нарви папоротников в ясную июньскую ночь. Три листа положи под подушку, три брось в текущую воду, а три — в пылающий огонь. Ты смелый, так будь же таким не только жизни, но и во сне. Помни, что даже в самом страшном кошмаре есть что-то невообразимо прекрасное. И как только ты это увидишь, дотронься до него и произнеси: «То, что я вижу, я вижу во сне, но ты наяву приходи ко мне». Посмотришь потом, что будет.
Ницшеанец вышел озадаченный, но предписание Риццо исполнил полностью. В тот же день положил под подушку три листа и с содроганием уснул.
И приснилось Ницшеанцу, будто он стоит на эшафоте. Толпа кидает в него камнями и кричит: «Смерть! Смерть! Смерть!»
«Пора покончить с ним», — слышит хриплый голос. Палач подходит к осужденному с мечом и замахивается…