— Есть, два. Во-первых, какие у тебя предположения насчет того, что случилось со мной на кладбище?
— Да что угодно! Может, ты увидела призрак Аглаи Феоктистовой, может, пьяного бомжа, а может, и саму смерть. Или же — свой Шаолинь, от которого тебе, тринадцатилетней девчонке с пепельными косами, и снесло крышу.
— Принято, — криво улыбнулась Ким. — И второй, почему ты так поспешно уехала и перевелась в другой класс. Ваша компания ведь формально не была ни в чем виновата. Я отправилась на кладбище добровольно.
Ингрид долго молчала. Ее желтые глаза сузились от какого-то неприятного воспоминания.
— Это было наказание Ковена ведьм. Они посчитали, что я перегнула палку. И нанесла тебе непоправимый вред. И то, что я еще не была посвященной, ничего не значило. У нас есть принцип троекратного воздаяния. Я сменила школу, родители — работу — это раз. Нас заставили разменять квартиру на меньшую, а деньги отдать твоей маме и бабушке — это два. И третье — целый год я прислуживала Ковену и делала добрые дела, чтобы умилостивить богов. А вот это, — Ингрид подняла футболку, — мое личное наказание. Как видишь, я сделала ожог на груди в форме буквы К, чтобы помнить тебя вечно. И от болевого шока ничего у меня не отнялось, в отличие от неженки Еретика. Когда-то я любила выжигать по дереву. Мне казалось, это приблизит меня к той девочке, которая крутила обруч на канате. Видишь, как пригодилось.
— Ты — больная, — тихо сказала Ким. — Даже больше, чем я.
— Иногда душевную боль и стыд можно приглушить только болью, — пожала плечами Ингрид. — Тебе ли этого не знать.
— Если думаешь, что я сейчас обниму тебя и расплачусь, то ошибаешься.
— Мне все равно, — усмехнулась ведьма. — Я мучилась года два, не больше. Потом забыла. А вот ты забыть не можешь.
— Не могу и страдаю. Все, вопросов больше нет, — девушка взмахнула рукой и быстро удалилась.
Ингрид загасила огонь и долго сидела одна в темноте.
Домой Ким вернулась уставшей и задумчивой. Она долго принимала душ. Затем накрасила губы и подвела глаза.
Еретик как всегда сидел за компьютером, одетый в домашние шорты и вытянутую черную майку. Вдруг он вздрогнул от прикосновений рук в латексных перчаток. Обычно парень млел даже от такой «искусственной» ласки, но только не в этот раз.
Резким движением плеча он сбросил руку Ким, но та поймала его кисть и прижала к своему сердцу.
— Я бы хотела одного, — медленно проговорила девушка, — чтобы ты когда-нибудь прикоснулся ко мне выздоровевшей рукой. И тогда я уйду от тебя навсегда.
— Что, к призраку намылилась? — ухмыльнулся Женя. — Давай, иди на кладбище и прыгай в склеп. Ты же у нас мастак лазить по таким местам. Только не забудь, что у Ницшеанца есть невеста. Мертвая невеста.