— Слишком много на себя берешь! В дом ее. Под охрану.
— Ты ошибаешься. Мне выгодно выйти замуж, а не устранять партнеров… — доносятся издалека притихший голос Большаковой.
Охрана уже стянута кольцом возле места взрыва. Бодигарды оттеснили всех тех, кого не пугает ни огонь, ни кровь. Замечаю, что рядом крутятся журналюги.
— Отобрать у всех камеры, фотоаппараты, диктофоны, телефоны. Любые записывающие устройства. Это касается не только журналистов, но и всех гостей. Среди них могут быть папарацци. Шумиха нам ни к чему. Выполняйте же!
Помимо тревоги за Марианну в сердце прокрадывается еще одно щупальце страха.
Отца не видно нигде.
Он говорил со мной о неком Османе Шахине, который, по слухам, собирался избавиться от него.
Отец просил избавиться от него. Мы не сторговались в цене заказа. Неужели я зря отказал отцу и всё это — дело рук Шахина?!
Взрыв произошел рядом с парковкой. Здесь была установлена площадка, на которой красовался подарок одного из гостей моего отца — раритетный автомобиль сороковых годов прошлого века.
У отца большая коллекция раритетных авто. Тот, что стоял здесь, отец долго и безуспешно пытался перекупить у коллекционеров.
Однако сегодня отцу подарили именно его.
Взрыв состоялся здесь же! От площадки не осталось ни черта, сам автомобиль тоже превратился в груду покореженного металла.
— Глеб Яковлевич! Сюда. Ваш отец…
Трагические нотки в голосе начальника службы безопасности пробивают ледяной панцирь. Я не в ладах с отцом уже давно, недолюбливаю в нем слишком многое, но где-то в глубине души выражаю уважение и отдаю должное его острому уму и до сих пор твердой руке, несмотря на возраст и сложные операции на ноге.
Я не лучший в мире сын, и его образцовым отцом не назовешь, но смерти я своему старику не желаю.
— Отец? Что с ним? — бросаюсь в указанном направлении.
Марианна
— Сделано, детка! — радостно смеется Дитмар. — Мы пересекли условную границу.
Я приподнимаюсь на заднем сиденье, смотрю на мерцающий экран телефона, который Дитмар держит в правой руке, набирая большим пальцем сообщение.
Прошло почти два часа.
Самые страшные и напряженные два часа в моей жизни. Я ожидала погони, пулеметной стрельбы, море крови, криков Бекетова, его разъяренных взглядов, которыми можно было расплавить асфальт.
Но ничего.
Ночь. Тишина. Пустая дорога, по которой изредка проносятся другие авто.
Эта пустота ранит еще глубже, чем слова о женитьбе Глеба. Значит, ему на меня плевать. Может быть, узнав о моем побеге, он перекрестился и прихватил бутылочку элитного рома, чтобы отметить мой отъезд. Мол, сама свалила, Проблемная, неужто догадалась попытаться сбежать?!