Осторожно отступаю в сторону машины.
— Эй! Ты же не бросишь меня здесь?! — возмущается Дитмар. — В трусах! С цацками, стоящими миллионы! Я стану трупом через минуту.
— Закопай цацки в землю, до приезда твоего брата, — советую ему. — Теперь ты скажешь мне пароль от банковский карточки.
— Позвони Эду!
— Не раньше, чем сниму всю наличку. Я не дура, ясно тебе?
— Бессердечная! Забудь, что я сказал. Нет, меня не убьют. Я, блять, замерзну гораздо быстрее!
Капелька сочувствия просачивается в мою ожесточившуюся душу.
— Если в машине есть плед, можешь взять, — разрешаю снисходительно.
— Есть, — кивает Дитмар.
Я не свожу с него пристального взгляда. Дитмар забирает клетчатый плед из багажника и набрасывает на плечи.
— Просто сраный пиздец…
Кажется, жизнерадостность младшего фон Бергера дала громадную пробоину.
— Спрячься в кустах через минуту, — советую я ему. — А теперь встань ровнее, я тебя сфоткаю.
— Зачем?! — свирепеет фон Бергер.
— Думаешь, брат поверит смске, присланной с твоего номера? Он посчитает это розыгрышем. Если не хочешь остаться на трассе, нужны доказательства. Впрочем, забудь. Плевать я хотела, что с тобой станет.
— Хорошо. Сделай фото, — цедит сквозь зубы.
Делаю снимок, держа телефон в левой руке. Чувствую себя почти Цезарем: в правой руке — пушка, в левой руке — телефон.
— Ты хорошо получился в этом милом клетчатом пледе.
— Я тебе припомню милый клетчатый плед, маленькая дьяволица! — обещает напоследок Дитмар.
Золотой гелик срывается с места, обдав мужчину выхлопными газами.
Теперь только вперед, куда глаза глядят! Назад дороги нет…
Бекетов
— Где отец? Что с ним?!
— Ваш отец жив. Его почти не задело взрывом, но вашему младшему брату повезло гораздо меньше.
Младшему брату? Максу, что ли?! Совсем про него забыл.
Отца и брата разместили на цокольном этаже дома. Возле них уже хлопочут врачи. Благо, у отца в поместье постоянно дежурит целый штат медиков и оборудована даже мини-операционная. На всякий случай. Мой отец иногда параноик, но сейчас его паранойя спасла им жизнь.
— Отец! — бросаюсь к нему, уже пытающемуся сесть на одной из кроватей.
— Глеб, — хрипит, впиваясь пальцами в плечо. — Как ты?
Острый взгляд отца впивается в мое лицо.
— На мне ни царапины. Я был в доме в момент взрыва.
— А я осматривал эту помпезную тачку. Моя слабость. Они нас всегда и убивают, — улыбается одними губами. — Ты бы сейчас со мной не разговаривал, если бы не Макс. Как он?
— Жив, — мгновенно отзывается врач, стоящий. — Но потеря крови очень большая, обширные повреждения мягких лицевых тканей. Его жизни не угрожает опасность, но если вы хотите сохранить Максиму лицо, то лучше немедленно позаботиться о транспортировке.