— Я предпочитаю не думать, а делать. К сексу у меня особое отношение. Не просто перепих от нечего делать или от желания сбросить напряжение. Секс — это такое же искусство, танец или игра, как тебе угодно. Я в неё очень хорошо играю и хочу научить тебя… тому же.
На последних словах голос уже срывается в хриплый шепот. Бёдра сами непроизвольно начинают двигаться.
— Глеб…
Частота сокращений становится запредельной.
— Не стесняйся. Игрушки лишь инструмент, тебе понравится и с ними, и без них… Со мной тебе нечего стесняться или бояться. Просто расслабься… Хочешь же?
— Хочу тебя! — хныкает и словно решив больше не ломаться, окончательно расслабляется, разом опустив напряжение.
Не желая терять ни секунды, аккуратно растягиваю её тугую попку ещё одним пальцем и активнее двигаю во влажной, переполненной киске. Вхожу в общий ритм и теперь уже двигаю пальцами обеих рук, как автомат, чёткими и ритмичными очередями. Марианна ёрзает, но теперь уже от желания большего.
И если бы не грёбаная охрана, я бы не удержался от того, чтобы её попку прямо сейчас опробовать…
Вместо этого лишь остаётся терпеть и доводить девочку до финала. Раскрасневшаяся, вспотевшая, растрёпанная, сама насаживается бёдрами, раскачивается взад и вперёд, кончая долго и остро.
Ей хорошо, тело Марианны обмякает. Только её пальцы намертво в мои бёдра впились. Она пытается удержать себя, но после от удовольствия совсем растекается на моих руках сладкой патокой.
— Глеб, — почти мяукает, заласканная до невозможности.
Грудная клетка вот-вот лопнет, штаны трещат по швам. От переполненных яиц звон стоит в ушах, как от боя церковных колоколов.
— Глеб… — уже осмысленнее.
С огромным трудом вынуждаю себя поправить на девчонке одежду. Хотя видок у неё такой — поправляй или не поправляй, видно, что удовольствием под завязку накачанная.
— Я тоже хочу сделать тебе приятно! — обещает прерывистым шёпотом Марианна.
Прежде чем я успеваю отреагировать, она встаёт на ноги. Вскочить пытается, но быстро кренится в сторону. Успеваю подхватить её и уронить на себя. Кудряшки Марианны мгновенно свешиваются мне на лицо, щекоча кожу, забиваясь в глаза. Её волосы заставляют меня зажмуриться и Мари этим пользуется, целуя меня.
Сладкую я поймал в падении и сейчас она на мне распластана тесно-тесно, в затылок впивается острый камешек. Но это такие мелочи, совсем ничего не значат. Гораздо острее меня меня пронизывает жаром стройного, юного тела красавицы. Мари перебрасывает копну через плечо, снова целует меня.
— Можешь открыть глаза, — щекочет губы бойким язычком и улыбается, словно пьяненькая.