— Посмотри на меня.
Глеб разворачивает меня к себе лицом.
— В глаза посмотри, не через эти блядские очки, в которых я только себя самого вижу! — Глеб срывает с носа очки и заводит левую ладонь за мою шею, придерживая. — Тебе ничего не грозит. Обещаю.
— Если вдруг окажется, что пить гормоны мне нельзя?! Я же вообще почти никакие таблетки не принимаю! — шмыгаю носом. — Про гормоны разное пишут… Я всякое прочитала. Они могут стать причиной серьезных проблем!
— Нет. Нет. И ещё раз нет. Всё будет хорошо. Верь мне. Всё. Будет. Хорошо.
Я ему, конечно, верю. Разве я могу в нём сомневаться? Но почему же мне тогда так дико страшно и совсем не хочется идти в эту больницу?!
— Если вдруг окажется, что тебе таблетки пить нельзя, то ты их пить не станешь, — успокаивает меня мужчина.
— А если пить нельзя, но вдруг уже пошла естественная реакция?! Что тогда? — задаю со слезами главный вопрос.
Страх подкатывает только сейчас!
Ох, чёрт. Надо было раньше думать! Где же была моя голова в тот момент?! Моя голова в тот момент взяла отпуск! Очевидно, Глеб не просто умело владеет своим членом, но обладает сверхъестественной способностью отключать разумные мысли. По одному прикосновению волшебного орудия. Хотя я пыталась подумать о последствиях, но не смогла противостоять напору опытного самца. Желанного, к тому же.
Быть таким, как Глеб, это противозаконно!
— Ты забавно маскируешь словами возможность оплодотворения, — хмыкает Глеб, но ухмылка мрачная, без капли тепла.
— Ты не менее забавно не хочешь произносить слово «беременность».
— Если вдруг всё пойдёт по пизде, то тебе сделают прерывание беременности, а я стану пользоваться резинками. Всегда. Обещаю. Но не стоит нагонять на себя мрак перед посещением врача.
Говорит чётко, как будто уже принял решение. Ах да, так и есть. Мне стоит подчиниться.
— Я просто рассматриваю все варианты.
— Ты хватаешься за самые худшие, Анна-Мария!
— С тебя беру пример.
— Я не лучший образец для подражания, — качает головой Бекетов. — Пойдём, не будем задерживаться зря.
* * *
Клиника, конечно, из разряда самых лучших, но меня насквозь пробирает холодом. До самого копчика. Мурашки на коже такие огромные, что я, наверное, выгляжу, как дикобраз. Заметив моё состояние, Глеб хмурится.
— Посиди здесь, — показывает рукой на кожаный диванчик. — Я первым зайду к врачу.
Я киваю и на деревянных ногах делаю шаг к дивану. Глеб скрывается за дверью, на которой висит помпезная золоченая табличка.
«Авилов Пётр Николаевич» — читаю, шевеля губами.
Акушер-гинеколог высшей категории, заведующий отделением…