Леди Сибилла повернула голову ко мне; ее красивое лицо выражало сомнение и удивление.
– Я боюсь, – сказала она, – что требования общества отнимут у вас слишком много времени для того, чтобы продолжать писать книги. Я помню, вы сказали мне тогда вечером, что печатаете роман. Вы были прежде автором по профессии?
Внутри меня зашевелилось чувство гнева и обиды. Был ли я настоящим «автором» до сего времени? Нет, я никогда им не был. Я только был скитающимся наемным писателем, по временам приглашенным написать статью «на заказ», на первый попавшийся сюжет, без видимой перспективы подняться с этой низкой и грязной ступени литературной лестницы. Я почувствовал, что покраснел, потом побледнел, и я видел, как пристально смотрел на меня Лючио.
– Я теперь автор, леди Сибилла, – сказал я наконец, – и я надеюсь, что скоро докажу свое право называться им. По моему мнению, звание «автор» заслуживает большой гордости, и я не думаю, что требования общества помешают мне следовать литературной профессии, которую я считаю высшей на свете.
Лорд Эльтон беспокойно задвигался на стуле.
– Но ваши родные, – сказал он, – ваша семья – они также литераторы?
– Из моей семьи никого нет в живых, – ответил я несколько резко, – мой отец был Джон Темпест из Рексмура.
– В самом деле! (И лицо графа просияло). Господи! Ведь я встречал его часто на охоте много лет тому назад. Вы происходите из прекрасного старого рода, сэр! Темпесты из Рексмура известны и почитаемы в хрониках графства.
Я ничего не ответил, но чувствовал легкий прилив раздражения, хотя сам не мог себе уяснить – почему.
– Невольно удивляешься, – сказал Лючио мягким ласкающим тоном, – когда человек происходит из хорошей английской фамилии – явная причина для гордости, – и кроме того имеет большое состояние для поддержки своего высокого рода, зачем ему биться за литературные почести! Вы слишком скромны в своих желаниях, Темпест! Вы, сидящий так высоко на банковых билетах и слитках золота, со славой блестящей хроники позади, вы еще наклоняетесь, чтобы поднять лавры! Фи, мой друг! Вы унижаете себя этим желанием присоединиться к компании бессмертных!
Несмотря на его иронический тон, замеченный обществом, я видел, что своей особенной манерой он защищал литературу, и я почувствовал к нему благодарность. Граф выглядел немного скучным.
– Все это прекрасно, – сказал он, – но у м-ра Темпеста нет нужды писать, чтоб зарабатывать средства к существованию.
– Можно любить дело только ради дела! – воскликнул я. – Например, эта Мэвис Клер, о которой вы говорили, разве она женщина нуждающаяся?